Ну вот и всё :)
Эти Форумы Лотоса завершают своё существование, как и было запланировано Новые Форумы Лотоса ждут всех и каждого. Новый подход, новые идеи, новые горизонты.
Если хотите продолжать старые темы, то открывайте их на новом форуме под тем же названием и оставляйте в первом сообщении ссылку на старую тему.
Этот фильм ругали все кому не лень
(к/ф"Суррогаты", в первую очередь, обливают грязью продажные журналюги,
прикормленные владельцами иудоСМИ).
Говорят, что сюжет "Матрицы" заезжен до дыр,
и "Суррогаты" - очередной жалкий клон.
-Враньё.
Посмотрел это фильм в кинотеатре - не жалею, что сходил.
Нет, этот фильм не очередная копия "Матрицы",
но, обыгранный в стиле s-fiction, приговор Системе
превратившей людей в биороботов.
Смотрите в кинотеатрах:
http://afisha.rambler.ru/event.html?id=27147545
Присмотритесь к тем кто пишет на этот фильм плохие рецензии и к тем кому он не понравился. Они быстрее всего суррогаты.
Суррогаты собственного ума. Я это проверил трёхдневным обсуждение фильма, после чего релиз и обсуждение пришлось удалить. Опыт показал что 90 процентов учавствующих в дискуссии суррогатны.
Название: Царь
Оригинальное название: Царь
Год выхода: 2009
Жанр: драма, история
Режиссер: Павел Лунгин
В ролях: Петр Мамонов, Олег Янковский, Рамиля Искандер, Настя Донцова, Александр Домогаров, Вилле Хаапасало, Иван Охлобыстин, Юрий Кузнецов, Алексей Макаров
О фильме:
Цитата:
1565 год. Темные времена. Правление Ивана Грозного. Русь, растерзана голодом и ливонской войной. Во всем мерещатся правителю измена и предательство. Его верные слуги, опричники, залили страну кровью. В каждом готовы они увидеть государева врага. Главный закон для них — царь. Единственный, кто пошел против царской воли и опричных злодейств — митрополит Филипп, верный друг детства Ивана Грозного. Он возвысил голос свой и принес себя в жертву. Это противостояние расскажет о том, на что была способна Русь и в падении и в величии духа...
Сегодня фильмом Павла Лунгина "Царь" открылся 31-й Московский Международный Кинофестиваль, прежде показанный только в Каннах, где он представлял нашу страну в программе "Особый взгляд".
Историческая эпопея "Царь" Павла Лунгина по идее должна была продемонстрировать неисчерпаемость темы власти в России: до сих пор считалось, что, обратившись к фигуре Ивана Грозного, ее исчерпал Эйзенштейн, гениальность которого становится все очевиднее. Лунгин, однако, взялся тему развить. В воскресенье фильм, участвующий в программе "Особый взгляд", был показан на Каннском фестивале.
Рискнув дополнить Эйзенштейна, Лунгин исходил из того, что мастер творил по заказу Сталина, и самоцензура здесь неизбежна. На самом деле интуиция художника в нем оказалась сильнее осторожности политика, и уже вторая серия была запрещена, а третья уничтожена. Это был еще один трагический вариант пушкинского "жалок тот, в ком совесть нечиста". Попреки гипотетическим судом Божьим Сталин еще мог бы стерпеть: он сам был богом и гнева коллеги не боялся. Но вот муки совести ему были не по силам, и позволить себе быть жалким он не мог. Эйзенштейн ударил его как хлыстом и за это поплатился.
Расклад в фильме Лунгина другой: категория совести заменена страхом божьим. Интересы Бога в сюжете представляет митрополит Филипп, которому ведома высшая истина - она дает ему смелость и силу перенести пытки. Но ведь, акцентирует Лунгин в своем предуведомлении к фильму, и царь на Руси считается помазанником Бога. Это вообще беда России: власть ни перед кем не в ответе, может творить беззакония, развлекаться издевательством над людьми.
Но даже царь пасует перед проницательным взглядом митрополита, перед твердостью его и духовной силой.
Таким образом, смертельная схватка тьмы и света в одной душе у Лунгина заменена противостоянием двух властей - плохой и хорошей. Плохая торжествует, для хорошей еще не настало время - она страдает, как и велел Христос.
Эйзенштейн вынуждал любого злодея присмотреться к своим деяниям - "обратить глаза зрачками в душу". Это был фильм не только об Иване Грозном. Лунгин же, хоть и считает картину Эйзенштейна недостаточно психологичной, в своей ленте обходится без всякой психологии - просто агитирует в пользу власти церковной как единственно гуманной и справедливой. В какой мере это не так - легко понять из истории мировых религий, но режиссер, уже получив благодарность Патриарха за свой "Остров", кует железо, пока горячо. Его "Царь" - весомая гиря в споре между властью светской и церковной. Фильм в этом смысле провокационен.
Между тем в художественном отношении он лучше "Острова". Двухчасовой фильм состоит из четырех глав, причем самая рыхлая - первая, вводная. Все сосредоточено на конфликте между царем-самодуром и просвещенным митрополитом Филиппом, которого, впрочем, царь легко может в любой момент разжаловать. Но к Филиппу у царя влеченье, род недуга: словно потребен ему этот оппонент, этот прямой честный взгляд среди угодливой, трясущейся от ужаса челяди. Уважает он его. Дуэт Петра Мамонова и Олега Янковского - самое сильное в картине.
При этом изумляет ее неожиданная камерность. О Москве много говорят, но ее нет. Снято словно в одной декорации, массовка малочисленна и безлика, батальные сцены даны только на крупных планах, монтажно, без необходимого размаха. И есть ощущение, что Лунгин так и не сумел оторваться от мощного влияния фильма Эйзенштейна - во всяком случае, он выбирает тот же стиль кинооперы, с величественностью композиций, с полнозвучием симфонической музыки, а композитору Юрию Красавину явно поручено следовать по пятам Прокофьева. Некоторые кадры почти буквально повторяют живописные композиции Эйзенштейна - людская змейка у стен монастыря, к примеру. Мамонов часто демонстрирует орлиный профиль Грозного - словно отсылая к Черкасову. И только Иван Охлобыстин из другой оперы: он суетливо подражает Мартинсону в какой-то из киносказок Роу. Сила духа смутно угадывается в персонажах Алексея Макарова (Иван Колычев) и Александра Домогарова (Басманов). Но совершенно невнятны немногие женские образы, а царица производит впечатление вполне современной ряженой девицы с мобильником под сарафаном. И уж совсем странно выглядит народ: живописные, с иголочки, рубища словно взяты из гардероба Большого театра. В послушном колыхании густо загримированной толпы очень чувствуется голос режиссерского мегафона.
Есть несколько сильных сцен-аттракционов: русский "Колизей" с воеводами, отданными на растерзание медведю, демонстрация казни изменщиков, для которой в России приспособили механизм Леонардо, изобретенный вообще-то для водопровода. В фильме вообще много таких скрытых намеков "для посвященных", потому что картина сделана во многом для зарубежного проката и должна ответить здешним ожиданиям. В России эти намеки скорее всего не заметят - и слава Богу.
"Царь" Лунгина подобен двуглавому орлу: одна голова грозно смотрит в сибирские просторы, внедряя в народ идею совершенства церковной власти, другая - значительно подмигивает Западу, популярно растолковывая ему "эту загадочную Россию", одна хочет быть свободной художницей, другая соображает насчет текущей общественной конъюнктуры. Здесь сила и слабость фильма.
Павел Лунгин относится к числу режиссёров, чьи фильмы выходят на экраны отнюдь не по несколько раз в год. Над каждой картиной он работает вдумчиво, хотя в этом отношении ему, конечно, далеко до Алексея Германа, чьи растягивающиеся на годы и едва ли не десятилетия съёмки уже стали легендой. Зато это позволяет Павлу Семёновичу представлят зрительскому вниманию фильмы, многие из которых становятся значимыми событиями в культурной жизни страны.Таковой стала и картина «Царь».
Новая лента Лунгина, посвящённая личности русского царя Ивана IV Грозного, уже стала таким событием, несмотря на то, что в широкий российский прокат выйдет только в ноябре текущего года, а в зарубежных кинотеатрах появится в начале 2010-го (на данный момент подтверждён показ фильма во Франции).
Неординарность фильма «Царь» уже продемонстрирована двумя фактами: участие картины в программе «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля и открытие этой кинолентой XXXI Московского международного кинофестиваля. При этом показательна реакция на фильм иностранной публики: в день премьеры, 17 мая, и в последующие дни сеансов зал Дебюсси не мог вместить всех желающих посмотреть «Царя», так что зрители стояли в проходах между рядами.
Как известно, при представлении любого значимого кинофильма зрителям первыми в дело вступают критики и, как обычно, громче всего слышны скептические оценки. Как ни странно, в этот раз практически не высказывается профессиональных претензий в адрес режиссёра, сценариста, оператора или исполнителей главных ролей. Недовольство части критиков вызвали, скажем так, мировоззренческая направленность фильма. С одной стороны, некоторые усмотрели в творении Павла Лунгина некую попытку соревнования с Сергеем Эйзенштейном и его шедевром «Иван Грозный». Мол, зря Лунгин захотел исправить эйзенштейновское прочтение личности Грозного, слишком много получилось отсылок и цитат к советскому фильму.
А другие кинематографические корифеи уже пожурили режиссёра за его явное стремление соответствовать общественно-политической конъюнктуре и использовать тему противостояния Ивана Грозного и митрополита Филиппа Колычева для пропаганды сращивания в России светской и религиозной власти, превращения православия в этакую национальную идею и государственную идеологию. Кто-то особо проницательный уже учуял в воздухе дым от костров будущей инквизиции...
Так уж сложилось в нашей жизни, что нельзя доверять обещаниям политиков и влюблённых, прогнозам синоптиков и статистиков, а также категоричным мнениям кинокритиков. Поэтому то тут, то там раздающиеся критические замечания «специалистов» нужно слушать, но с выводами о фильме подождать до личного просмотра. А пока - что же у нас имеется в сухом остатке?
Имеется сценарий, написанный известным пермским писателем Алексеем Ивановым. Собственно говоря, именно он стал идейным вдохновителем проекта - прочитав его исторические романы «Сердце Пармы» и «Золото бунта», Лунгин, давно думающий об Иване Грозном как о персонаже возможного проекта, понял, что нашёл литератора, способного разрозненные идеи преобразовать в цельный законченный сценарий.
Имеется операторская работа Тома Стерна. Человека, номинировавшегося на премии «Оскар» и «Золотой глобус» и сотрудничавшего с Клинтом Иствудом практически во всех его картинах за последние десять лет. Так что замечания некоторых критиков о том, что операторская работа фильма «Царь» является копированием планов «Ивана Грозного» Сергея Эйзенштейна выглядят, по меньшей мере, странно.
Имеется блестящий актёрский дуэт Петра Мамонова и Олега Янковского. О невероятно эмоциональной насыщенности взаимоотношений Ивана Грозного и митрополита Филиппа, показанных в картине, говорят все, кому довелось посмотреть фильм Павла Лунгина. Да, имеются вполне обоснованные претензии к непрофессионализму массовки, справедливо критикуется слишком уж современный вид царицы Марии Темрюковны, которая в картине больше походит на современную московскую гламурную диву, чем на женщину из XVI века. Однако о том, что Пётр Мамонов талантливо исполнил роль раздираемого внутренними противоречиями самодержца, а Олег Янковский не менее убедительно и глубоко сыграл убеждённого в своей нравственной правоте митрополита, заявляет каждый из пока немногочисленных зрителей фильма.
Поэтому есть все основания полагать, что фильм, явившийся последней кинематографической работой великого Олега Янковского, не будет картиной-однодневкой, а займёт достойное место в истории отечественного кино.
Сюжет многих фильмов Павла Лунгина составляет моральное противоборство полярно заряженных героев-мужчин: таксиста и саксофониста в «Такси-блюзе», отца и сына в «Луна-парке» и т.д. То же и в «Царе»: облезлому и бесноватому, с одним гнилым зубом во рту русскому царю Ивану Васильевичу (Петр Мамонов) противостоит благообразный и рассудительный митрополит Филипп Колычев (Олег Янковский), само воплощение христианской добродетели. Русский Антихрист против русского святого, добровольно восходящего на Голгофу. Упырь, мающийся в потных ночных кошмарах, против праведника, неспособного сказать ни слова лжи. Царю позарез нужно благословление митрополита на его кровавые преступления. Митрополит в благословении отказывает и, напротив, призывает греховодника каяться. «Как человек я грешник, как царь – праведник», - возражает Иван Васильевич и каяться отказывается наотрез.
Конфликт героев в «Царе» решен, увы, очень декларативно. Персонажи и их отношения лишены какого бы то ни было развития: Иван весь фильм желает казнить, Филипп призывает миловать. Драматическое напряжение возникает лишь в последней трети картины, когда после разгрома русских войск поляками Филипп идет на открытый конфликт с царем, приютив у себя воевод, коих Иван Васильевич намерен посадить на кол. А потом и вовсе бросает презрительно: «Не вижу государя, не могу узнать его»….
Брошенный в заточение митрополит на наших глазах становится святым, способным, как герой Мамонова в «Острове», вершить чудеса и исцелять немощных. А грозный царь знай себе опробывает новые пыточные игрушки и бессильно вопрошает: «Где мой народ?».
Настоящего противоборства исторических персонажей не получается и из-за разницы в актерских потенциалах исполнителей. Удачно совпавший со своими героями в «Острове» и «Такси-блюзе» непрофессиональный актер Мамонов откровенно не справляется с масштабной ролью Антихриста всея Руси, возложенной на него Лунгиным. Получается скорее не очень страшный юродивый, на худой конец пакостный мелкий бес. Его ужимки и прыжки вызывают легкое недоумение на фоне глубокой и вдумчивой работы Олега Янковского, который ради усиления актерского эффекта никогда не прибегал к игре лицевыми мышцами.
Интерес отечественных кинематографистов к личности и эпохе Ивана IV Грозного понятен: кризис демократии, «ревизионистские» съезды, нескончаемые рассуждения и горячие споры о патриотизме и «сильной» властной руке потихоньку делают своё дело. Эйзенштейн, оправдавший тоталитарную власть и в то же время предъявивший ей жёсткий счёт по убиенным, остался вершиной, которую покорил лишь один человек — сам Сергей Михайлович. Расплатившись за это, как известно, преждевременной смертью от инфаркта...
Но это было давно — более шестидесяти лет назад... И вот опять об Иване Грозном, одно за другим: «Царь Иоанн Грозный», телесериал Андрея Эшпая; полуигровое «Царское дело» Бориса Лизнёва (премьера фильма состоялась на недавно прошедшем «Золотом Витязе»); игровой «Царь» Павла Лунгина (мировая премьера состоялась на Каннском кинофестивале). «Царю» посчастливилось открывать 31-ый Московский международный кинофестиваль. Думаю, гости и участники не пожалеют о потраченном времени.
Не будет откровением сказать, что одна из магистральных тем перестроечного и частично постперестроечного российского кинематографа — это трагические последствия разрушения монархической властной вертикали, воплощённой в известной уваровской триаде: «православие, самодержавие, народность». Вспомним «Цареубийцу» Карена Шахназарова, где перестроечная Россия представлена как скопище психически неуравновешенных «человеков» на фоне обшарпанных домов и разрушенных храмов — символов агонизирующей советской империи (камера просто-таки зацикливается на этом). Даже болезненно рефлексирующие интеллигенты обречены на умирание, хоть и «с царём в голове»...
Cейчас же психическую неуравновешенность прикрыли гламуром, обшарпанные дома сносят под «новодел», а храмы худо-бедно восстанавливают. Как восстанавливают и властную вертикаль, меньшей частью реальную, большей - виртуальную (и это понятно, XXI век — время «пиара» и совершенных компьютерных технологий). Президент России, что ни говори, далеко не монарх, церковь формально отделена от государства, а народ совсем не так прост и однороден, как, может, и было пятьсот лет назад. До монархии в свете неоднозначных событий прошедшего столетия нам как до высшей точки Эвереста. И тем не менее, какой-то неистребимой занозой присутствует в обществе тревога, тоска по «царской справедливости», сосредоточенной «в руце» Cталина, Ивана Грозного и иже с ними. Фильм Павла Лунгина (по сценарию Алексея Иванова) очередной подъём этой тревоги-грусти-тоски уловил, отрефлексировав идею «самодержавия — православия — народности» c такой чёткостью и определённостью, что ещё немного - и заблестит идея эта как новенький самовар.
Начнём с народа, так, как он представлен в «Царе». Русский народ XVI века иррационально дик и также иррационально верует в Христа и Богородицу. Иррациональную веру воплощает блаженная девочка с иконой Богородицы, и дикость — раззадоренный кровью жертв бурый медведь (в роли «russian bear» cнялся настоящий «мишка» Стёпа; цирковой, наверно). Самодержавная власть — это монарх, одержимый идеей конца света, в котором погибнут все враги рода человеческого, а Россия в образе Нового Иерусалима останется. Цели приближения Апокалипсиса безраздельно служит репрессивный аппарат царской власти (Скуратов, Басманов и др.). У Эшпая Иван Грозный «отвернулся от Бога», у Лунгина же — принял Бога в единственной его ипостаси — карающей. Диким, разрушительным инстинктам толпы Грозный в «Царе» (как всегда, потрясающий в своей достоверности Пётр Мамонов) всячески потакает, забывая о той, второй стороне народа русского — вере в Христа и Богородицу. И когда забывает совсем, остаётся в полном одиночестве, горько вопрошая в финале: «Где мой народ?» Единственно чистой, непорочной, не побоюсь этого слова - идеальной предстаёт в «Царе» православная церковь.
Митрополит Филипп Колычев (не менее достоверный и убедительный Олег Янковский), друг детства Ивана Васильевича — это свет любви, убеждённость в истине Слова Божьего, сила духа, бесстрашие перед смертью, ибо душа бессмертна. Лучшие человеческие качества показывают и монахи, сжигаемые опричниками в деревянной церкви (старую Москву снимали в Суздале).
Без народа и церкви власть — ничто и звать её никак. «Западник» Лунгин лихо отбрасывает демократические «условности» и предлагает нам «очищенную» триаду на уровне аксиомы. Зачем спорить, сравнивать и сопоставлять, если и так всё ясно? И потому, пройдя сквозь ряд жёстких и жестоких «аттракционов» в привычном пряном лунгинском стиле (а они производят впечатление, «шибают» в голову!), мы вынуждены будем или полностью принимать то, что нам предлагают, или полностью отрицать. А это уже как-то совсем по-советски.
Тем не менее, можно гарантировать «Царю» зрительский успех. Красиво, торжественно, временами даже пафосно. Кино «большого стиля», однако.
В День народного единства и согласия в прокат вышел фильм Павла Лунгина "Царь", посвященный конфликту самодержавия, воплощенного в фигуре Ивана Грозного (Петр Мамонов), и православия (митрополит Филипп — прощальная роль Олега Янковского), протекающему при полном молчании третьей составляющей известной триады: "народности". МИХАИЛ Ъ-ТРОФИМЕНКОВ тщетно пытался испытать во время просмотра хоть какие-нибудь эмоции.
Хорошая новость: к новому празднику фильм никакого отношения не имеет. Павел Лунгин госзаказа на прославление "симфонии" власти и церкви не выполнял. Просто и честно снял историческое кино о том, как в угаре опричнины параноик Иван IV возвел в митрополиты благородного и мудрого Филиппа. Когда же тот возвысил голос против террора, заточил его в монастырь, а потом умертвил. К спорам о судьбах России фильм не располагает, что хорошо: в спорах о прошлом всегда ощутимо психическое нездоровье. Режиссер избегает искуса осовременить средневековье. Разве что воеводы каются в измене, как подсудимые на московских процессах 1930-х годов: ради интересов, правда, не государства, а царя.
Разочаровывает другое. Со времен "Такси-блюза" (1990) у Павла Лунгина стойкая репутация "неоварвара". Это можно понимать как витальность, дефицит вкуса или работу на западную аудиторию, но его фильмы всегда гарантировали всплеск эмоций. В "Царе" за витальность отдувается шут Вассиан (Иван Охлобыстин), бьющийся в монотонной истерике. Государь истерику не выдержит и шута сожжет.
Конечно, и Олег Янковский, и Петр Мамонов как актеры на высоте: а как иначе. Но их эмоции тоже приглушены, сглажены. Даже когда узник Филипп обретает дар чудотворца, сбрасывает оковы и исцеляет слепого, который, судя по всему, просто давно не мыл глаза, это не вызывает оторопи: типа, бывает. Словно главу из учебника истории зачитали с экрана. В "Царе" нет дурного вкуса, он просто вкуса не имеет.
Возможно, проблема в том, что нельзя быть одновременно "немного Тарковским" и "немного Пазолини". "Андрей Рублев" вспоминается, когда Филипп обнаруживает знакомство с чертежами Леонардо, оказываясь единственным человеком Возрождения в темном царстве. А "120 дней Содома" — когда царица-садистка Мария Темрюковна (Рамиля Искандер) заливисто хохочет, глядя на публичные казни, Федька Басманов (Александр Ильин) с оскалом педофила гоняется за 10-летней Машей (Анастасия Донцова), а легко одетых боярских дочерей зачем-то впрягают в царскую повозку и хлещут кнутами.
Но хлещут тоже слегка, как игрушечной плеткой из секс-шопа. Казалось бы, в сценах мучительства Павел Лунгин и должен был бы подтвердить репутацию "неоварвара". Но ни пытка на дыбе, ни отсечение головы не ужасают. А сцены в застенках пробуждают лишь сочувствие к Малюте Скуратову (Юрий Кузнецов), которому не поспеть ни изменников попытать всласть, ни уследить за колченогим сыночком.
Малюте катастрофически не хватает подручных. Понятно, что Москва в середине 1560-х годов была по численности населения, как современный райцентр, но не до такой же степени. Массовки тоже не бывает немного, как в "Царе". Если не хватает статистов, можно снять психологическую дуэль Ивана с Филиппом, как дуэль Генриха II и архиепископа Бекета в знаменитой пьесе Жана Ануя. Иначе, как в "Царе", ни террору, ни разорительной Ливонской войне не хватает масштаба. И финальный вопрос Ивана, "где мой народ", звучит не трагически, как пушкинское безмолвие народа, а почти пародийно. Да вы же сами, батюшка, одного сожгли, одного обезглавили, еще двоих повесили, вот народ весь и вышел.
Одна лишь сюжетная линия напоминает о прежних фильмах Павла Лунгина, но стоит она всех остальных. Блаженная Маша бродит по лесам с иконой Богоматери. Присутствуя при рубке русских и поляков за стратегический мостик, спускает икону на воду, и та, что торпеда, обрушивает опору моста. Тут бы и уличить режиссера в кликушестве, вспомнить молитвы из фильма "Адмирал", отводящие от кораблей мины. Но Павел Лунгин остроумно и цинично выворачивает новый православный дискурс. Икона способна усмирять диких медведей. Но, когда Маша тычет ею в морду медведю, терзающему жертв Ивана, он икону надкусывает, а девочку буквально пришлепывает, как муху. Дескать, хватит в меня иконой тыкать, тут звери делом занимаются.
Аватар Камерона.
Без разницы какой сюжет.Главное планета, персонажи и главное их описание.
90% попадание на один из миров курирующих планету цивилизаций.Навевает множество воспоминаний.
Аватар Камерона.
Без разницы какой сюжет.Главное планета, персонажи и главное их описание.
90% попадание на один из миров курирующих планету цивилизаций.Навевает множество воспоминаний
- соглашусь прекраснейший фильм, сюжет прост - ковбои напали на индейцев, дальше думайте (ощущайте) сами
На "Царя" не пошёл в кионтеатр (сэкономил 2*20 грн) и не жалею. Посмотрел дома. На следующий день фильм забыл. ИМХО конечно всё. Ожидалось большего, особенно после "Острова".
На фоне нескольких лирично-светлых, в том числе "Невидимой стороны", и черно-реалистичных ("Похороните меня за плинтусом") - открытие: Колыбельные.
Учиться у жизни... Читать жизнь как книгу или даже как учебник...
Вы не мoжeте начинать темы Вы не мoжeте отвечать на сообщения Вы не мoжeте редактировать свои сообщения Вы не мoжeте удалять свои сообщения Вы не мoжeте голосовать в опросах
Движется на чудо-технике по сей день
Соблюдайте тишину и покой :)
1999-2019
Чуть подробнее 
Красивый и светлый.