Ну вот и всё :)
Эти Форумы Лотоса завершают своё существование, как и было запланировано Новые Форумы Лотоса ждут всех и каждого. Новый подход, новые идеи, новые горизонты.
Если хотите продолжать старые темы, то открывайте их на новом форуме под тем же названием и оставляйте в первом сообщении ссылку на старую тему.
ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕКА, ЗАСТАВИВШЕГО ВЕСЬ МИР ЗАПОМНИТЬ СЛОВО, КОТОРОГО НЕТ НИ В ОДНОМ ЯЗЫКЕ
Скорее всего, фамилия этого бизнесмена вам ни о чем не говорят. В отличие от многих предпринимателей, он не стал называть свою фирму собственным именем. Мало того, слово, которое придумал Джордж Истман в качестве названия фирмы, основанной им в 1880 году, ничего не означает. Но зато оно легко запоминается и одинаково звучит на всех языках - «Кодак». Трудно найти человека, даже далекого от фотографии, который бы не знал о существовании этой компании.
Джордж Истман родился 12 июля 1854 года в семье довольно удачливого торговца цветами. Он был самым младшим из троих детей. Когда Джорджу было пять лет, отец продал хозяйство, и семья переехала в Рочестер. Там отец решил основать торговый колледж. Но через три года Джордж Вашингтон внезапно скончался, строительство колледжа было прекращено, и семья попала в трудное финансовое положение. Средств, оставленных отцом, хватило лишь на несколько лет, и вскоре Джорджу пришлось оставить учебу в школе и пойти работать, чтобы поддержать семью. Он устроился на работу посыльным в страховую компанию и, работая по двенадцать часов, получал всего З доллара в неделю. Через пять лет ему удалось получить место младшего клерка в Сберегательном банке Рочестера, где его жалование выросло до 15 долларов в неделю.
В 1878 году Джордж Истман решил отдохнуть в Санто-Доминго, и приятель посоветовал ему обзавестись фотоаппаратом, чтобы сохранить на память впечатления от поездки. В то время процесс фотографирования был трудоемок и неудобен. Фотоаппарат по размерам представлял собой достаточно большую и увесистую коробку, для его установки требовался тяжелый треножный штатив. Кроме того, с собой надо было носить палатку, химикаты, стеклянные емкости, тяжелый держатель для пластин и кувшин с водой. Чтобы сделать один снимок, фотограф должен был нанести в темноте на стеклянную пластину жидкую эмульсию и успеть сфотографировать прежде, чем эмульсия высохнет. Инструктаж по использованию всей этой экипировки стоил 5 долларов.
В результате Истман так и не поехал отдыхать, но всерьез заинтересовался фотографией, прежде всего задумавшись над тем, как сделать процесс фотографирования легче, доступнее и дешевле.
Однажды Джордж наткнулся в одном из английских журналов на рецептуру создания желатиновой эмульсии. Рецепт, найденный Истманом в журнале, позволял упростить процесс — эмульсию можно было наносить задолго до фотографирования. Описанный в журнале рецепт не был запатентован. Воспользовавшись им, Истман начал собственные опыты по изготовлению желатиновой эмульсии. Он работал ночами на кухне и иногда так уставал, что засыпал, не раздеваясь, здесь же, на ватном одеяле, на полу возле плиты.
Вскоре упорные эксперименты принесли свои плоды: Истману удалось разработать рецепт новой фотоэмульсии. Следующим шагом стало изобретение машины, позволяющей изготавливать стеклянные пластины, покрытые слоем сухой эмульсии. В те годы мировым центром фотографии и фотобизнеса был Лондон. Именно здесь Истман запатентовал свой рецепт фотоэмульсии и машину по изготовлению фотопластин. Через год он получил и американский патент на свои изобретения. Продолжая работать в банке, Истман начал свое дело. Успешность предприятия привлекла к нему Генри А. Стронга, который согласился вложить в дело свой капитал.
Через год Джордж Истман уволился из Рочестерского сберегательного банка, чтобы все свое время и силы отдавать работе в своей компании. «Фотография полностью нас поглотила, мы не только выпускали сухие пластины, но и каждый день стали заниматься фотографией. Мы хотели так упростить процесс фотографирования, чтобы фотоаппаратом можно было пользоваться так же легко, как и обычным карандашом», - вспоминал Истман через много лет.
Истман продолжал эксперименты, направленные на поиск более легкой и гибкой основы для эмульсии, чем стекло. Он начал наносить фотоэмульсию на бумагу, которая затем скручивалась и помещалась в круглую кассету. Использование этих кассет вместо стеклянной пластины имело громадный успех. Теперь не было необходимости перезаряжать фотоаппарат после каждого кадра. Но зернистая поверхность бумаги ухудшала фотоизображение. Наконец, в 1888 году Истман придумал первую фотопленку — все та же сухая эмульсия наносилась на недавно появившийся целлулоид.
Истман сделал ставку на массового потребителя. Он задумал наладить производство недорогих фотоаппаратов и дать возможность покупателям использовать услуги специальных лабораторий по проявке пленки и печати фотографий. Вскоре в конструкторском бюро компании был разработан первый портативный фотоаппарат. Он был заряжен пленкой, рассчитанной на 100 экспозиций, прост в обращении и стоил 25 долларов. После экспонирования пленки фотоаппарат следовало вернуть на завод в Рочестер, где пленка проявлялась, с нее делались фотографии, а в фотоаппаратах заряжали новую пленку. Эта услуга стоила 10 долларов. «Вы нажимаете кнопку затвора, а мы делаем все остальное», — такой отныне был девиз компании Истмана. Фотография стала настолько популярной, что число фотолюбителей достигло сотен тысяч человек.
Тогда же в 1888 году в качестве торговой марки было впервые зарегистрировано слово «Кодак». Журналисты придумывали множество красивых легенд о его происхождении, но Истман просто выдумал его. «Я сам придумал это слово. Буква «К» — моя любимая буква алфавита. Она мне кажется сильной и запоминающейся. Мне пришлось перепробовать множество комбинаций букв, прежде чем получилось слово, начинающееся и заканчивающееся на букву «К». И слово «Кодак» — результат моих попыток». Пять букв на ярком желтом фоне— этот логотип стал неотъемлёмой частью оформления продукций компании и известен по всему миру.
В фирме Истмана работали лучшие изобретатели, и новые фотоаппараты сменяли быстро устаревающие модели. Уже в первые годы работы компании Истман стремился сделать производство фотоаппаратов массовым, обеспечивая при этом их минимальную стоимость.
С самого начала своей работы Истман уделял большое внимание служащим своей компании. Он считал, что материальная заинтересованность работников должна определяться не одной зарплатой. Процветание любой компании зависит не только от оригинальности производимых ею идей, но в значительно большей мере от доброжелательности ее служащих, которые должны участвовать в распределении ее прибылей. И Истман тратил огромные суммы на стимулирование своих работников. Каждый служащий компании получал ежегодные дивиденды, пропорциональные прибыли, полученной компанией за год. В 1919 году среди служащих компании была распределена сумма в 10 миллионов долларов. Огромные средства Истман тратил на благотворительность. В отличие от многих, он не стремился использовать собственную благотворительность в рекламных целях, а делал значительные пожертвования анонимно. На его средства открылись театр и музыкальная школа, он оказывал финансовую помощь образовательным учреждениям. Его любимцем стал Массачусетский технологический институт, многие выпускники которого трудились в компании Истмана. Его суммарный вклад в бюджет института составил почти 20 миллионов долларов. Все вклады были сделаны от имени «мистера Смита», слухи о котором быстро распространились среди студентов и преподавателей института.
Помогал Истман и другим институтам, справедливо полагая, что мировой прогресс полностью зависит от уровня образования. Особым его увлечением была музыка. Ему хотелось, чтобы все вокруг почувствовали ее красоту и наслаждались ею. Особый интерес Истман проявлял к стоматологическим клиникам. Он финансировал массовое производство стоматологических препаратов для детей. Он был убежден, что здоровые зубы помогают ребенку расти веселым и красивым, а это добавляет человеку шансов добиться успехов в жизни.
Джордж Истман очень скромным человеком. Он избегал выставлять напоказ свою личную жизнь. Осталось очень немного фотографий Истмана — человек, увлекший фотографией весь мир, сам не любил фотографироваться. Жизнь Джорджа Истмана закончилась 14 марта 1932 года по его собственной воле. Будучи тяжело больным, он очень боялся стать неподвижным и покончил с собой, оставив коротенькую записку: «Все сделано, чего ждать?».
В некрологе, опубликованном «Нью-Йорк Таймс», было написано: «Истман внес огромный вклад в развитие системы образования современного мира. Он помогал учебным и научным учреждениям, поддерживал музыкальную культуру, содействовал укреплению здоровья людей, помогал беднякам и, превратив свой родной город в центр культуры, прославил свою страну в глазах всего мирового сообщества». После смерти состояние Джорджа Истмана оценивалось в 25,6 млн. долларов. Большая часть его — 19 миллионов — была завещана университету в Рочестере, 1 миллион — стоматологической клинике, остальное — служащим и племянникам Истмана. Биографы подсчитали, что на благотворительность он истратил сумму, в десять раз превышающую собственное состояние.
О. Г. Исаева «Лидеры мирового бизнеса», Москва, АСТ:Астрель:Транзиткнига, 2006
Если выбирать человека, которого можно было бы назвать олицетворением настойчивости, то это, конечно, Томас Эдисон. Он изобрел фонограф, электрическую лампочку кинопроектор и многие другие вещи; на его счету было 1094 патента — больше, чем у кого-либо еще в истории.
Он известен также двумя изречениями: «Когда становится трудно идти, вперед выходит самый настойчивый» и «Гениальность — это один процент вдохновения и девяносто девять процентов потения».
Эдисон, которого стали считать гением только после изобретения им электрической лампочки, справедливо подчеркивал, что истинная гениальность в гораздо большей степени связана с упорным трудом, нежели с высоким коэффициентом интеллекта.
Все три года, пока Эдисон пытался создать действующую модель электрической лампочки, его то и дело спрашивали: «Почему вы продолжаете попытки после десяти тысяч неудач?» Он отвечал: «Это не десять тысяч неудач; это успешное создание десяти тысяч неработающих альтернативных вариантов; разрабатывая и отбрасывая каждую такую альтернативу, я все ближе подхожу к открытию действующей модели». Говорят, что Эдисон перепробовал 500 вариантов нитей накаливания, пока не нашел дееспособную. Если бы он сдался после 400-й попытки, мы бы и сейчас читали при свете свечи или керосиновой лампы. Но, к счастью для нас, Эдисон развил в себе упорство задолго до того, как приступил к созданию лампочки. Еще в молодые годы он в совершенстве овладел также искусством воплощения мечтаний. Уже к 24 годам он перерубил все шесть цепей и включил все семь двигателей.
Например, когда Эдисону приходила в голову идея создать прибор, которого в принципе еще не существовало, он описывал его как можно подробнее. (Вспомните первый этап процесса воплощения мечтаний: четко сформулировать мечту в письменной форме.) Затем, прежде чем приступать к каким-либо практическим действиям, Эдисон начинал представлять все потенциальные блага, которые может принести данное изобретение и производные от него в ближайшем будущем и долгосрочной перспективе. Иными словами, он нацеливался на звезды и даже выше. И делал он все это, даже не пытаясь заранее разобраться, возможно ли в принципе создать такой прибор. Именно видение бескрайних перспектив воспламеняло и питало страсть Эдисона и его настойчивость в преследовании поставленных целей.
* Автор Стивен Скотт пишет от первого лица.
Источник: Стивен Скотт «Простые шаги к несбыточным мечтам», Минск, ООО «Попурри», 2005
АЛЕКСАНДЕР БЕЛЛ - ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ ПОКАЗАЛ ЛЮДЯМ, ЧТО РАССТОЯНИЯ БОЛЬШЕ НЕ ИМЕЮТ ЗНАЧЕНИЯ
За последние сто лет наша планета превратилась из огромного, беспредельного Мира в совсем небольшой шарик. Земля вовсе не уменьшилась в размерах — но расстояния более не имеют значения. Каждому из нас достаточно протянуть руку, чтобы «дотянуться» до любого собрата по цивилизации. Благодарить за это следует создателей телефона, телеграфа, телевизора, телефакса, телетайпа и других замечательных вещей, которые сейчас называют средствами телекоммуникации и часто сравнивают с нервной системой человечества. Действительно, в современном мире стоит чихнуть — и ваш собеседник на другом континенте, который не только слышит вас, но уже и видит (при Интернет-телефонии), немедленно готов пожелать вам доброго здоровья.
В 1860 г. Филипп Рейс, учитель школы для глухонемых города Фридрихсдорфа, создал прибор для демонстрации принципа действия человеческого уха. Свой аппарат, сконструированный из подручных средств (пробки от бочонка, вязальной спицы, старой разбитой скрипки, мотка изолированной проволоки и гальванического элемента), он назвал «музыкальным телефоном» и продемонстрировал перед членами Физического общества Франкфурта. Справедливости ради следует заметить, что прообраз его аппарата, так называемую «ворчащую проволоку» за 24 года до Рейса создал американский ученый из Салема Ч. Пейдж. Изобретение Рейса особого успеха не имело. В печати появилось несколько ироничных и полусерьезных статей, а немецкий семейный журнал «Гартенлаубе» дал в 1863 г. его описание как игрушки. Умелый механик Альберт изготовил в разном оформлении пару десятков «музыкальных телефонов» Рейса, и несколько из них даже были проданы. Один из экземпляров очутился в шотландском университете в Эдинбурге, в котором в то время учился Александер Грейам Белл.
Ознакомившись с телефоном Рейса, Белл решил создать аппарат, превращающий звуки в световые сигналы. С его помощью он надеялся научить говорить глухих детей. Отказавшись от принципа Рейса, Александер вернулся к основам науки об электричестве — трудам датского физика Х. Эрстеда и английского профессора М. Фарадея. Правда, будучи уже знаменитым и богатым, Белл как-то сказал: «Люди считают меня электриком, в действительности же я изобрел телефон именно благодаря моему неведению в электротехнике. Ни одному электрику и во сне не снились произведенные мною опыты». Такое же мнение высказал и один из его конкурентов, известный электрик-изобретатель Мозес Г. Фармер: «Если бы Белл был чуть-чуть более сведущ в электричестве, он никогда бы не изобрел телефона». И нужно признать, что зерно истины в этих высказываниях есть, так как аппарат Белла был необыкновенно прост, а если бы он следовал всем законам электротехники, конструкция была бы намного сложнее...
14 февраля 1876 г. в Вашингтонское патентное бюро была подана заявка на «телеграфное устройство, при помощи которого можно передавать человеческую речь». Автором был 29-летнйй житель Бостона, шотландец Александр Белл. Двумя часами позже заявку на «Устройство для передачи и приема вокальных звуков телеграфным способом» подал 40-летний американский электротехник из Чикаго Элайша Грей. Эти «два часа» стали сенсационной находкой не только для журналистов, но и для авторов серьезных научных и научно-популярных произведений.
Эффектная версия о «счастливой случайности», принесшей всемирную славу и богатство одному и оставившей в тени другого изобретателя телефона, варьируется на все лады: «Все решили два часа», «Два часа — а благодаря им весь мир знает имя Белла», «Поспешность эта была более чем уместной» и т.д. и т.п. Но придавать решающее значение только разнице во времени при подаче документов — значит не вникнуть в главное: в юридические и технические аспекты этого эпохального события. В то время как заявка Белла была подана на готовое устройство, заявка Грея являлась всего лишь предварительным уведомлением о намерении изобрести устройство с указанием возможного принципа его действия. Грей, будучи американским гражданином, имел право на подобное уведомление; Белл, в то время подданный Великобритании, такого права не имел. Заявка Грея по сути была упреждающим ходатайством о невыдаче патента на «телефон» всем другим конкурентам в течение года. Тем самым заблаговременно обеспечивался его возможный приоритет. В результате 7 марта 1876 г. Патентное бюро США выдало Александеру Беллу патент за номером 174465 на его изобретение.
Александр Грейам Белл родился 3 марта 1847 г. в Эдинбурге. Дед Алекса содержал в Лондоне специализированную школу, где наряду с преподаванием обычных предметов учеников лечили от заикания. Отец, Мелвилл Белл, тоже был учителем этой школы, написавшим книгу об исправлении дефектов речи, а также придумавшим специальную «фонетическую» письменность. Неудивительно поэтому, что юный Алекс нередко отправлялся в поля посидеть и послушать, как «разговаривают» колосья. К тому моменту, когда он подрос, мать Белла практически оглохла. Однако он обнаружил, что, если во время разговора приложить губы к голове, кости черепа начинают резонировать и оглохший человек начинает «слышать». Вернув матери радость «разговорного» общения, Белл на этом не остановился.
В течение 10 лет он занимался вопросами акустики и особенностями функционирования голосового аппарата, окончил Эдинбургский и Лондонский университеты и готовился к педагогической карьере. Когда семья переехала в Канаду, 24-летний Алекс отправился в Бостон и устроился там учителем в школу для глухих. Довольно скоро он стал профессором местного университета, преподавал физиологию речи и в течение четырех лет был деканом факультета. К изобретению телефона его привела целая серия изысканий и экспериментов, которыми он занимался на досуге. Собственно, он (как и многие другие) искал способ заставить телеграф передавать более чем два сигнала одновременно. Полученное устройство он назвал «гармоническим телеграфом», но на этом не остановился и продолжил свои исследования.
В то время крупнейшая американская компания «Вестерн Юнион» искала способ одновременной передачи нескольких телеграмм по одной паре проводов, чтобы избавиться от необходимости прокладки дополнительных телеграфных линий. Она объявила о большой денежной премии за решение этой проблемы. Белл, хорошо знавший законы акустики, заинтересовался этой работой. С помощью нескольких состоятельных бостонцев, в числе которых был и будущий тесть Алекса, адвокат Гардинер Хаббард, Беллу удалось собрать небольшие средства для организации скромной лаборатории. Он снял две маленькие комнаты и нанял единственного помощника — 20-летнего электромонтера Томаса Ватсона, который, впрочем, оказался пытливым исследователем и талантливым изобретателем.
Первоначально Белл и Ватсон безуспешно экспериментировали с «гармоническим телеграфом». Зато одним погожим летним днем 1875 г., после очередного опыта с вибрирующими пластинками, у Белла появилась смутная догадка о возможности передачи речи. Алексу пришла в голову мысль сконструировать аппарат, посредством которого речь можно сделать видимой для глухонемых. Но как преобразовать звуки человеческого голоса в электрический сигнал, передать его по линии связи и снова преобразовать в звук? Начались опыты с имитаторами человеческого уха. Белл целый год проработал в Массачусетском отоларингологическом госпитале, присутствуя при многих хирургических операциях и проводя эксперименты в прозекторской. Неудачи следовали одна за другой, кредиторы прекратили финансирование...
Алекс и Томас работали в разных комнатах, где были установлены передающий и принимающий аппараты «гармонического телеграфа». Камертонами служили стальные пластинки разной длины, жестко закрепленные одним концом, а другим замыкавшие электрическую цепь. Однажды конец одной пластинки в передающем аппарате застрял в зазоре контакта и стал задевать другие пластинки, отчего те задребезжали. Белл уловил слабое дребезжащие в приемном устройстве и понял, что произошло: застрявшая пластинка действовала как примитивная диафрагма. Во всех прежних опытах Белла и Ватсона свободный конец просто замыкал и размыкал электрическую цепь. Теперь же звуковые колебания пластинки индуцировали электромагнитные колебания в магните, расположенном рядом с ней. В этом заключалась принципиальная разница между полученным телефоном и всеми ранее существовавшими телеграфными устройствами.
Будущий тесть хотя и не дал Алексу денег на разработку телефона (он не усматривал в нем никакой практической ценности), но в силу профессиональных убеждений искренне считал необходимым скорее закрепить юридически права на изобретение. И хотя речь пока передать не удавалось, Гардинер Хаббард, чувствуя затылком дыхание конкурентов, 14 февраля 1876 г. самовольно подал заготовленную Беллом заявку в патентное ведомство. Эту дату и принято считать днем рождения одного из видов электросвязи — телефонии.
Тем временем Белл наконец устранил все мелкие недоделки, и в ночь на 10 марта 1876 г., спустя три дня после регистрации устройства, был проведен первый сеанс телефонной связи. Алекс с передатчиком находился на одном этаже дома, Томас с приемником — двумя этажами выше, комнаты соединял 12-метровый провод. Помощник ясно различил сказанные изобрётателем слова: «Мистер Ватсон, идите сюда. Вы мне нужны!» Такова была первая произнесенная по телефону фраза. Так как линия была одностороннего действия, Томас сбежал вниз и закричал: «Мистер Белл, я отчетливо слышал каждое произнесенное вами слово...»
Поначалу Белл использовал свой аппарат и как передатчик, и как приемник. Как ни старался Белл рекламировать свое изобретение, первое время спроса на него не было. Не помогла даже демонстрация устройства на Всемирной выставке в Филадельфии, посвященной столетию США, где, к всеобщему изумлению жюри, из рупора неизвестного агрегата послышался монолог Принца Датского «Быть или не быть?», который исполнял в это же самое время в другой комнате сам изобретатель. Хотя телефон и стал сенсацией этой выставки, но работал он с чудовищными искажениями звука и разговаривать с его помощью можно было на расстоянии не более 250 метров.
Впереди было еще немало трудностей, как технических, так и психологических. Телефон действовал на очень короткие расстояния, и перспектива увеличения дальности связи представлялась весьма туманной. Скептики расценивали изобретение Белла как научную безделицу. Люди не верили в возможность передачи человеческой речи по проводам и даже когда они присутствовали при демонстрации телефонного разговора, как правило, подозревали какое-то трюкачество.
В 1877 г. Белл подал дополнительную заявку — патентовалась металлическая мембрана с магнитными свойствами и постоянный магнит с обмоткой. Тогда же он женился на 18-летней абсолютно глухой дочери Хаббарда, Мейбл. Их свадебное путешествие в. Великобританию сопровождалось массированной, специально организованной компаньонами Белла рекламой. Реклама помогла, но значительно больше пользы принесла дополнительная заявка. По сравнению с первым образцом качество звука и чувствительность улучшились во много раз. Но все же первый промышленный телефон обладал многими (и весьма существенными) недостатками. Во-первых, приходилось и говорить, и слушать в один и тот же аппарат. Это, конечно, было очень неудобно. Сказал что-нибудь и скорее приставляй трубку к уху, чтобы не пропустить ответ. Чтобы люди не забывали об этом, рядом с аппаратами такой системы подчас крепилось довольно оригинальное объявление: «Не слушайте ртом, не говорите ухом». Во- вторых, телефонный передатчик давал слишком маленькую мощность, чтобы ее могло хватить на сколько-нибудь значительное расстояние. Возникла необходимость придумать какой-то новый прибор для превращения звуковых колебаний в электрические.
В конце следующего года конкуренты пришли к компромиссному решению: они поделили прибыль и сферы деятельности, но объединили принадлежавшие им изобретения. К этому времени в США уже было установлено более 150 тыс. телефонных аппаратов, в Великобритании их было около 26 тыс., во Франции — 9 тыс. и 7 тыс. в России. Интересно, что в одном из писем своим компаньонам Белл впервые в истории изложил план создания городской телефонной сети, базирующейся на центральном коммутаторе. Он настаивал на том, что в целях рекламы надо бесплатно установить аппараты в центральных магазинах города. Это письмо стало первоисточником телефонной лексики, в том числе фразы «Алло, центральная», которая исчезла лишь после появления АТС.
Уйдя от работ по телефонии, Белл продолжал заниматься научными исследованиями. Спектр его научных интересов, как и у других подобных ему гениальных изобретателей, был весьма широк. Его интересовали, например, проблемы воздухоплавания на аппаратах тяжелее воздуха, способы конденсации питьевой воды из тумана для людей, терпящих бедствие в море, проблемы геронтологии, факсимильная передача данных, обнаружение пули в теле раненого методом индукции, статистические исследования проблем наследственной глухоты и многое другое. Своеобразное объяснение этому дала впоследствии жена изобретателя Мейбл: «Муж прекратил работу над фотофоном потому, что я, оставаясь глухой, не могла оценить прелести передачи человеческой речи, но зато смогла бы увидеть летающую машину». Эту трогательную версию подтвердил очевидец события генерал Д. Карти: «Я помню тот день, когда Белл осуществил телефонный разговор через весь континент, и когда восхищенные отцы нации поздравляли его, он, показан в сторону находившейся здесь же миссис Белл, с горечью сказал мне: “Вы понимаете, что она никогда не сможет пользоваться телефоном”».
Изобретатель много и увлеченно работал, порою доходя до изнеможения. Его рабочий день заканчивался около 4-х часов утра.
Научная деятельность Белла с каждым годом приносила все новые и новые результаты в различных областях. В 1882 г. вышла его книга «Аппарат искусственного дыхания», спустя три года он опубликовал статью об обнаружении айсбергов посредством эха (тогда же, кстати, шотландский изобретатель принял американское гражданство). В 1901 г. Белл высказал общую идею измерения морских глубин методом звуковой локации. Позже он занимался проблемами обогрева и вентиляции помещений (даже соорудил в своем доме прообраз кондиционера). И во всех своих научных изысканиях изобретатель проявлял глубочайшие знания и оригинальность мышления.
С 1924 г. имя гениального изобретателя увековечено в единице измерения абсолютного уровня интенсивности звука. Бел — единица довольно крупная, поэтому на практике чаще пользуются ее десятыми долями – децибелами (дБ). Символично, что «bell» в переводе с английского языка означает «звоночек» или «колокольчик», который своими трелями всегда будет напоминать людям о человеке, подарившем миру телефон.
БЕЛЛ АЛЕКСАНДЕР
Полное имя — Александер Грейам (Грэхем) Белл
(1847— 1922 г.)
Американский изобретатель, щотландец по происхождению, создавщий и внедривший в жизнь телефон, фотофон и многие другие приборы, которые быстро и повсеместно вошли в жизнь современного общества.
Однажды Мария Склодовская записала в своем дневнике: «Жизнь нелегка, но что поделаешь — надо иметь упорство, а главное — верить в себя. Надо верить, что ты родился на свет ради какой-то цели, и добиваться этой цели, чего бы это ни стоило». Пожалуй, в этих словах и скрыт удивительный секрет успеха выдающегося ученого, женщины, которая еще при жизни была удостоена всевозможных почестей и прославилась на весь мир. Гениальность и невероятное везение дважды лауреата Нобелевской премии были несомненны для окружающих, но только Мария знала, какой титанический труд и сила воли стоят за каждым научным открытием...
Мария Склодовская родилась 7 ноября 1867 г. в Варшаве в многодетной учительской семье. Когда девочке исполнилось 11 лет, ее мать умерла от туберкулеза. Всю заботу о детях взял на себя отец, которому приходилось совмещать преподавание физики и математики в гимназии с нелегкой ролью главы семьи. Один за другим дети оканчивали гимназии — и все с золотыми медалями. Не стала исключением и Мария, которая с самого детства росла любознательной и в гимназии была первой ученицей. Уже тогда она ощутила притягательную силу науки и работала лаборантом в химической лаборатории своего двоюродного брата.
Продолжать учебу было самой заветной мечтой Марии, но на пути к ее осуществлению стояли два препятствия: бедность семьи и запрет на прием женщин в Варшавский университет. Поэтому сразу по окончании гимназии Мария стала подрабатывать частными уроками. И в дождь, и в снег она, бегала по Варшаве от одного ученика к другому, но прекрасно понимала всю бесперспективность своего положения репетиторши и поэтому стала искать хоть какой-нибудь выход. Вместе с сестрой Броней они разработали план: Броня уезжает в Париж и получает медицинское образование, а Мария в течение пяти лет работает гувернанткой и регулярно высылает ей деньги. Когда сестра окончит обучение, то вызовет Марию к себе и, в свою очередь, поможет ей.
Имея на руках отличные характеристики, Мария без труда нашла место гувернантки в семье богатых помещиков. Три долгих мучительных года она провела в далекой от дома провинции среди чужих людей. Большую часть дня девушка занималась со своими маленькими учениками, а в свободное время много читала, решала алгебраические и тригонометрические задачи, выполняла задания по физике и химии.
Одиночество девушки порой становилось невыносимым. Иногда ей казалось, что мечтам не дано осуществиться и время остановилось. Усилием воли она заставляла себя продолжать работу и исправно высылала сестре деньги в Париж.
В 1891 г. из Парижа пришло долгожданное письмо, в котором Броня с радостью сообщала о том, что у Марии появилась возможность стать студенткой Сорбоны. Собрав свои скудные сбережения, она выехала в столицу Франции. Девушка была счастлива: наконец на горизонте забрезжили очертания ее самой сокровенной мечты. До Парижа Склодовская несколько суток ехала в вагоне четвертого класса, проведя всю дорогу на складном стульчике. Но эти неудобства казались ей сущими пустяками — ведь впереди Сорбонна и увлекательная жизнь. Прибыв в Париж Склодовская поступила в университет на факультет естественных наук.
Потекли трудные месяцы. Комната, в которой жила девушка, почти не отапливалась, в ней не было ни освещения, ни воды. Чтобы заплатить за жилье, купить тетради и книги, она жила в режиме строжайшей экономии: никогда не пользовалась омнибусами, а, чтобы не тратить деньги на керосин, занималась в библиотеках. На протяжении многих недель ее дневной рацион составляли лишь чай и хлеб с маслом, а порой — только пучок редиски или немного вишен. Бывало, что от недоедания Мария теряла сознание прямо на лекциях. Несмотря на это, девушка продолжала упорно заниматься: шаг за шагом она прошла курс математики, химии, физики, освоила технику исследований. Ей казалось, что свою жажду знаний она не сможет утолить никогда. Склодовская не понимала тех, кто считал науку «сухой областью». «Я отношусь к тем, — писала она спустя много лет, - кто убежден в великой красоте науки. Ученый в своей лаборатории — не только специалист. Это также и ребенок, стоящий перед явлениями природы, которые поражают его, как волшебная сказка. Мы должны суметь рассказать другим об этих чувствах. Мы не должны мириться с мнением, что весь научный прогресс сводится к механизмам, машинам, зубчатым передачам, хотя и они сами по себе тоже прекрасны».
Подобное упорство и любовь к науке не могли не принести свои плоды: в 1893 г. Склодовская стала первой среди лиценциатов физического факультета а спустя год — и среди лицеантов математического.
Через некоторое время в жизни Марии произошло одно из самых знаменательных событий: в гостях у своих знакомых она встретила Пьера Кюри. Пришедшая любовь казалась волшебным чудом. 25 июля 1895 г. они поженились. Отныне супруги везде были вместе: в лабораториях, на лекциях, при подготовке к экзаменами в минуты отдыха. Они были счастливы, понимали и любили друг друга, не забывал о любимом деле.
В сырой и холодной мастерской, служившей складом машинным залом, Кюри начала свои исследования.
В июне 1898 г. супруги Кюри сообщили о существовании нового радиоэлемнта, предложив назвать его «полонием» (в честь родины Марии), а в декабре того же года заявили об открытии радия, который назвали так за неиссякаемую способность к излучению («радиус» в переводе с латыни — луч).
Однако ученые не обольщались насчет относительно быстрого успеха, так как основная работа была впереди: чтобы доказать всему миру правильность своих предположений, необходимо было выделить эти химические элементы, определить их атомный вес. Руководство Сорбонны отказало в помощи, и супруги поместили свою мастерскую по соседству с университетом — в старом заброшенном сарае с дощатыми стенами, асфальтом вместо пола и стеклянной крышей, протекавшей во время дождя. В сарае не было вытяжных шкафов, а при работе выделялись вредные газы, поэтому Марию чаще можно было видеть во дворе, окруженную клубами дыма. Зимой же и в непогоду она трудилась в сарае при открытых окнах. «Мне приходилось обрабатывать в день до двадцати килограммов исходного вещества, — вспоминала Кюри, — и в результате весь наш сарай был заставлен большими сосудами с осадками и растворами: это был изнурительный труд — переносить мешки, сосуды, переливать жидкости и часами перемешивать железным прутом кипящую массу в чугунном котле». Однако, несмотря на тяжелые условия работы, ученые чувствовали себя счастливыми и жили поглощенные одной заботой, словно зачарованные. В 1902 г., спустя четыре долгих года с того дня, как супруги Кюри объявили о вероятном существовании радия, им удалось выделить один дециграмм этого элемента, тем самым получив его официальное признание.
Ученые мечтали о новой лаборатории, где смогли бы продолжить знакомство со своим детищем, но судьба не торопилась воплотить их мечту в жизнь. Однако даже в условиях, которые оставляли желать лучшего, они узнавали все новые и новые подробности о радии. Оказалось, например, что он испускает не только лучи: каждый грамм этого металла выделяет в час теплоту, достаточную, чтобы растопить такое же количество льда. Если же в стеклянную трубку поместить маленькую щепотку солей радия и запаять ее, а через несколько дней перегнать из нее воздух в другую герметичную трубку, то она начнет светиться в темноте зеленовато-голубым светом. Этими исследованиями заинтересовались многие ученые, среди них такие, как Эрнст Рерфорд, Фредерик Содди, Уильям Рамзай. Кроме того, на новый элемент обратили внимание многие врачи, поскольку у него было обнаружено еще одно свойство: радиевое излучение вызывало ожоги человеческого тела. Пьер Кюри добвольно подверг свою руку воздействию радия в течение нескольких часов: кожа сначала покраснела, затем образовалась рана, на лечение которой ушло более двух месяцев.
После этого супруги Кюори провели ряд опытов по облучению животных. Результаты были ошеломляющими: разрушая больные клетки, радий помогает излечить рак кожи — болезнь, против которой медипина была бессильна.
В 1904 г. радий, с помощью которого ученые надеялись победить рак, стали добывать промышленным способом — был построен первый завод по его получению. Несмотря на постоянные финансовые трудности, супруги Кюри отказались от патента на производство радия, подарив миру свое уникальное открытие бескорыстно.
Очень быстро о французских физиках-новаторах узнали почти во всех уголках земного шара. В 1903 г. Мария и Пьер по приглашению Королевского общества побывали в Лондоне, где им была присуждена одна из высочайших наград — медаль Дэви. Почти одновременно с этим событием супруги Кюри совместно с Анри Беккерелем были удостоены Нобелевской премии за открытие в области радиоактивности. Впервые такую премию по физике получила женщина. Это была вершина их научной славы! Почетная и престижная награда Шведской Академии наук положила конец их денежным затруднениям.
19 апреля 1906 г. Пьер погиб страшной и нелепой смертью, попав под колеса конного экипажа. Мария потеряла единомышленника, мужа, отца своих маленьких детей. «Его любовь была превосходным даром, верная и самоотверженная, полная ласки и заботы. Как хорошо было быть окруженной этой любовью, и как горько было потерять ее!» — писала она в своих воспоминаниях.
Мария Кюри заменила мужа в должности профессора Парижского университета, став первой женщиной-профессором во французской высшей школе. Для тех лет, когда даже не помышляли о том, чтобы женщина могла занять должность преподавателя в высшем учебном заведении, эта инициатива была очень смелой. В Сорбонне она читала первый и в то время единственный в мире курс радиоактивности.
В 1914 г. сбылось то, о чем не раз мечтали супруги Кюри: в Париже на улице Пьера Кюри завершилось строительство Института радия. Казалось бы, теперь Мария могла с головой окунуться в любимую работу, однако в ее планы, словно вихрь, ворвалась война. Кюри решила, что не может оставаться в тиши кабинетов, если где-то гибнут люди.
С той же энергией, с какой она в свое время обрабатывала тонны руды, Мария взялась за решение труднейшей задачи — организации рентгеновского обследования раненых не только в тыловых госпиталях, но и в полевых условиях. Кюри создала первую передвижную рентгеновскую установку, оснастив необходимым оборудованием обыкновенный автомобиль. Затем по аналогии были созданы еще несколько десятков машин. Шутливо прозванные на фронте «кюричками», они появлялись всюду, где шли ожесточенные бои. Часто Мария сама обследовала раненых, переезжал из одного походного госпиталя в другой.
После войны М. Кюри продолжила исследования, отдавая много сил развитию крупного исследовательского центра — Института радия.
Вся жизнь Марии Склодовской-Кюри — это гимн науке, которую она любила и без которой не мыслила своего существования. Она искренне верила, что наука и ее созидательная сила способны спасти человечество, избавив его от войн и страданий.
СКЛОДОВСКАЯ-КЮРИ МАРИЯ
(1867 – 1934)
Выдающийся физик и химик, одна из создателей учения о радиоактивности. Совместно с мужем Пьером Кюри открыла радий и полоний (1898г.). Дважды лауреат Нобелевской премии — за исследование радиоактивности (1903г.) и за исследование свойств металлического радия (1911г.).
ИСТОРИЯ МАЛЬЧИКА, ПЕРВЫМ СЛОВОМ КОТОРОГО БЫЛО «ПОЧЕМУ?»
Когда Авиценна был маленьким, его звали Хусайном. Авиценной его назвали в России много веков спустя, когда на все языки мира стали переводить с арабского научные труды Абу Али Хусайна ибн-Абдаллаха ибн-Хасана ибн-Али ибн-Сины — великого врача, великого математика, великого писателя, философа, астронома, геолога. На Востоке этот учёный известен под именем Ибн-Сина, а по-русски оно звучит как Авиценна. Книги Авиценны, особенно «Канон врачебной науки», издали в Европе сразу, едва только изобрели печатный станок, — так они были нужны в то время. И по этим книгам следующие пятьсот лет учились лечить больных. Мы и сейчас пользуемся многими лекарствами, которые открыл этот великий учёный.
Родился Авиценна в 980 году в богатом селении недалеко от древнего города Бухара. Маленький Авиценна был очень любопытным. Как только научился он поднимать голову, так принялся вертеть ею во все стороны, разглядывая разные предметы. И хотя говорить он пока не умел, но уже понимал многие слова и знал, что для каждой вещи люди придумали название. Если при нём произносили «ухо», он хватался за ухо, говорили «стена» - он хлопал ладошкой по стенке. Однажды он забавлялся с раскрашенной глиняной игрушкой и не удержал её в руках. Игрушка, конечно, разбилась. И тогда маленький Авиценна произнёс своё первое слово:
— Почему?
Он был очень удивлён. Только что это была красивая, ярко раскрашенная игрушка — и вдруг на полу лежат лишь бесформенные глиняные обломки. С тех пор он повторял это слово помногу раз в день.
Вскоре отец Авиценны получил повышение и перевез семью в Бухару. Через несколько дней после переезда в Бухару отец отвёл Авиценну в мактаб - мусульманскую школу, где изучали священную книгу Коран. Школу полагалось посещать каждый день, кроме вторников и пятниц, при себе иметь коврик, глиняную чернильницу-непроливайку тростниковое перо - калям - и листы бумаги.
Пятнадцать мальчиков, подложив под себя коврики, рассаживались на глиняном полу вокруг хатиба Убайда. Хатибом называли того, кто хорошо умел читать и обладал многими знаниями. Хатиб читал нараспев суру - главу из Корана. А ученики записывали то, что диктовал им учитель. К следующему уроку они должны были знать это наизусть. Многие мальчики плохо знали арабский язык, на котором был написан Коран. Они говорили на фарси - языке древних таджиков и персов. Авиценна был в группе самым маленьким,
но он сразу подступил к учителю с разными вопросами.
- Откуда на небе звёзды? - спрашивал он.
- Учи Коран, - отвечал Убайд, - в нём на всё найдёшь ответ.
- Отчего умирают люди? - снова спрашивал Авиценна.
- Рано тебе задавать такие вопросы, - сердился хатиб, - выучи сначала Коран. А к следующему утру выучите суру «Преграды», - обратился он к ученикам.
- Можно, я выучу ещё что-нибудь? - не унимался маленький Авиценна. — Я быстро запоминаю.
- Нет, только «Преграды».
Но даже и эту короткую суру не могли рассказать на другой день ученики, и им пришлось учить её снова и снова. Только Авиценна запоминал всё с первого раза.
Одновременно маленький Авиценна ходил и к другому учителю. Тот обучал его словесным наукам, арабскому языку, грамматике, стилистике, учил писать в рифму и играть на музыкальных инструментах. А ездить верхом, охотиться с соколом и плавать учил его отец.
Однажды хатиб Убайд заболел.
И вместо него Коран читал другой человек. Он был неряшлив, в бороде у него постоянно висели крошки еды, клочки бумаги. С детьми он занимался кое-как. Наконец вернулся Убайд.
- Я выучил Коран, - подошёл к нему маленький Авиценна. - Теперь я могу задать свои вопросы?
- Нельзя так бессовестно лгать! - возмутился учитель. -— Коран учат долгие годы, и редко кому удаётся запомнить священную книгу наизусть. Таких мудрецов величают почётным именем — хафиз.
- Значит, я хафиз, - сказал мальчик. - Я и в самом деле выучил весь Коран.
- Хорошо, — кивнул учитель, — тогда перескажи мне суру «Идущий Ночью». Но учти: если собьёшься, будешь больно наказан.
Он открыл в книге нужную страницу и стал следить, точно ли Авиценна рассказывает главу. Но ученик нигде не сбился.
- Это слишком короткая сура. Расскажи мне суру «Корова». Её так никому и не удалось запомнить.
Маленький ученик рассказал и эту суру.
- А суру «Подаяние»... а суру «Совет»...
Авиценна помнил всё. Так не знал Коран и сам учитель — важный хатиб Убайд.
- А теперь, — спросил маленький Авиценна, - я могу задать тебе свои вопросы?
- Но я не знаю ответов, — растерянно сказал Убайд. - И вот что. Я скажу твоему отцу, чтобы он больше не присылал тебя. Ты и в самом деле хафиз — знаешь Коран наизусть, хотя в это трудно поверить. Когда я был маленьким, я тоже подходил к учителю с похожими вопросами. И он больно меня выпорол. С тех пор я искал ответы только в Коране. Если же ты не найдёшь ответов в священной книге, трудно тебе будет жить... - вздохнул старый хатиб.
Больше Авиценна не ходил в мактаб.
Научившись читать, юный Авиценна глотал одну книгу за другой, но не находил ответа на главный вопрос, который мучил его всё сильнее. Он читал целыми днями, потом ночами при тусклом светильнике. Засыпал перед самым рассветом, а с восходом солнца снова принимался за учёные книги.
«Для чего я живу?» - думал Авиценна. - Для чего живут другие люди? И как это несправедливо, что люди приходят в этот светлый мир, радуются жизни, а потом умирают! - вот о чем постоянно думал мальчик, пытаясь найти в книгах ответы на эти вопросы. - Неужели я, здоровый, сильный, однажды тоже умру? Но я хочу жить долго, может быть, всегда!»
Авиценне не было ещё и двенадцати лет, когда он понял своё предназначение. Он будет заниматься медициной. Только эта наука сможет продлить жизнь человеку. Может, уже и есть такие лекарства, которые продлевают жизнь? Надо изучить все книги, в которых говорится о здоровье человека, о лечении болезней. С этими мыслями он шёл по улице и улыбался найденному решению. И никто из встретившихся ему прохожих не догадывался о том, что пройдёт совсем немного времени и они услышат об этом мальчике, который решил победить смерть.
Теперь Авиценна обратился к медицинским книгам. Отец помогал сыну и искал для него редкие трактаты. У одного знакомого он выпросил тридцать томов «Вместилища медицины» знаменитого врача ар-Рази, который ведал первой построенной в Багдаде больницей. Два осла потребовались ему чтобы перевезти книги в свой дом. В своих книгах ар-Рази подробно рассказывал об открытиях великих медиков Гиппократа и Галена, описывал, как готовить различные лекарства. Вскоре Авиценна выучил все тридцать томов наизусть. Вместе с известным бухарским врачом он ходил к мясникам, чтобы изучить внутренности животных. С тем же врачом он обходил больных. А по ночам тайно вскрывал тела умерших бродяг, чтобы познать устройство человека.
К семнадцати годам Авиценна стал лучшим врачом Бухары, а Бухара в те времена была столицей огромного государства. И когда заболел правитель страны и ни один врач не смог даже определить болезнь, призвали юного Авиценну, который вылечил его очень скоро. В благодарность правитель позволил молодому врачу пользоваться книгами из своей собственной библиотеки — одной из самых больших библиотек мира. В ней хранилось около тридцати тысяч книг. Люди рассказывали, что, когда через несколько лет началась война и библиотека сгорела, удручённый Авиценна всё повторял, что он, к несчастью, успел прочитать только десять тысяч книг и лишь эти десять тысяч он сможет восстановить по памяти. И когда Авиценна переехал в другую древнюю страну Хорезм, то её правитель – хорезмшах - дал ему сорок писцов. Авиценна посадил их в одном зале, стал ходить по кругу и диктовать каждому одну из погибших книг. Так постепенно были восстановлены все десять тысяч рукописей.
Скоро Авиценна стал одним из самых великих врачей мира. У его дома с утра собиралось множество людей, он выходил, осматривал их, ставил диагнозы и назначал лекарства. У него лечились правители стран, знаменитые учёные и безвестные бродяги. Он не отказывал в помощи никому.
Источник: В. Воскобойников «Жизнь замечательных детей», Москва, Оникс, 2006
ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕКА, СОЗДАВШИМ ПЕРВУЮ В МИРЕ СЧЕТНУЮ МАШИНУ
Когда великий учёный Блез Паскаль был маленьким, его отец не позволял ему много учиться. Хотя сам отец был очень образованным человеком: закончил в Париже университет и занимал в своём городе важную должность — был судьёй. Просто он считал, что сын и без того растёт слишком нервным, впечатлительным ребёнком.
Как-то раз Паскали давали званый обед. Один из гостей случайно ударил ножом по бокалу и внезапно раздался протяжный музыкальный звук. Но едва к бокалу приложили палец, как звук исчез.
- Куда делся звук? - у дивился мальчик.
Взрослые не могли удовлетворить его любопытство. И тогда маленький Паскаль сам стал проводить опыты со звуком и записывать свои наблюдения. Так появилась его детская научная работа под названием «Трактат о звуках».
Однако исследования потребовали математических знаний, и Блез принялся просить отца обучить его поскорей этой науке.
- Мы займёмся математикой, только если ты хорошо освоишь латынь, - ответил отец, твёрдо решив не перегружать ребёнка.
- Тогда хотя бы скажи, что это за такая наука - геометрия?
- Хорошо, - решил уступить Этьен. - Геометрия — это наука, которая учит правильно чертить фигуры и находить отношения, существующие между этими фигурами.
Отец надеялся, что ребёнок не поймёт мудрёного объяснения, но маленький Блез радостно кивнул:
- Теперь я всё понял.
Оставшись один, Паскаль-сын немедленно начал вычерчивать фигуры. Он не знал, как они называются, и придумывал им названия сам.
Прямые называл палками, круги - кольцами, и составлял одну теорему за другой. Когда отец вошёл к нему, мальчик как раз заканчивал доказательство тридцать второй теоремы Евклида, которая говорит о том, что сумма внутренних углов треугольника всегда равна сумме двух прямых углов.
Услышав, как вслух рассуждает его сын, изумлённый отец замер у дверей, а Блез даже не заметил его - так увлёкся.
- Две вместе взятые палки в фигуре из трёх палок всегда длиннее третьей палки, - бормотал мальчик.
- Как ты узнал об этом? - воскликнул отец.
И сын уверенно стал излагать ему аксиому теоремы о свойствах палок, колец и их кусков.
Отец, выслушав объяснения, не стал терять времени зря и тут же отправился к своему другу, тоже учёному
- Что случилось, отчего вы так взволнованы? - - спросил Этьена Паскаля его учёный друг
- Я готов плакать от счастья! Вы сами знаете, как старательно я прятал от сына книги по математике. И тогда он сам — только что — изобрёл ту геометрию, которая тысячи лет создавалась трудами великих древних. Да-да, в это невозможно поверить, но мой сын заново открыл геометрию Евклида!
С тех пор сын стал наравне со взрослыми посещать учёные собрания. Он писал один математический трактат за другим, сделал множество открытий, поразив взрослых «коллег», и скоро обогнал в математическом развитии не только отца, но и других математиков Франции.
Вскоре Этьен Паскаль получил высокий пост. Он стал интендантом в городе Руан, то есть управляющим финансами и городским хозяйством. На новой службе отцу приходилось делать долгие вычисления. И сын решил облегчить ему труд - он стал изобретать вычислительную машину. Это сейчас мы располагаем калькуляторами, которые легко помещаются на ладони. Во времена Паскаля о счётных машинах не смели и мечтать.
- Создать такие механизмы невозможно, - уверяли многомудрые философы. - Машиной заменяется только физический труд, например работа осла или лошади. А умственный — никогда. Потому что ум вместе с душой дал человеку Бог.
- Возможно, ваш сын и гений, - твердили учёные мужи отцу юного Блеза Паскаля, — только он замахнулся на недоступное.
- Но ведь моя машина тоже будет творением человеческого ума, - отвечал Блез. - И она тоже облегчит тяжёлую работу.
Так получилось, что, создавая счётную машину, юный Паскаль решал одновременно очень важную задачу философии: механический труд с помощью машины должен был преобразиться в умственный.
Три года строил юноша свою машину. Он перепробовал больше пятидесяти вариантов и наконец сконструировал такую, на которой любой, даже малограмотный, человек мог делать сложные вычисления.
Эту машину он заключил в латунный корпус и подарил своему отцу, а её копию продемонстрировал самому королю. Французскому монарху так понравилось на ней считать, что он приказа оставить её в Люксембургском дворце, а автору выдал особый диплом. В высшем обществе стало модным собираться во дворце, чтобы посчитать на машине, а юный Блез получил почётное прозвище «французский Архимед».
Первая машина Паскаля — это первая ступенька в бесконечной лестнице считающих механизмов, созданных в последующие века другими талантливыми математиками. Каждый год Блез Паскаль удивлял коллег-учёных своими открытиями. Он создал особую область математической науки, названную теорией вероятностей.
Но особенно поразились учёные самому простому опыту, когда молодой Паскаль открыл, что давление воздуха распространяется во все стороны. До него такая мысль и в голову никому не приходила, потому как в повседневной жизни мы никакого давления воздуха на себе не испытываем. Для доказательства своего открытия Паскалю потребовался помощник.
К тому времени старшая сестра Блеза Жильберта вышла замуж и вернулась жить в родной Клермон. Её дом стоял у подножия горы Пюн-Де-Дом. В письме Блез попросил Перье, её мужа, чтобы тот приготовил две одинаковые трубки с делениями, налил в них ртуть и плотно закупорил концы сверху, а незапаянные концы опустил в сосуды, где тоже была ртутъ. В результате получился прибор, который сегодня мы бы назвали барометром. Теперь с одним таким прибором предстояло подняться на гору, а с другим — остаться внизу. «Чем выше вы станете подниматься, тем ниже должен опускаться в трубке столбик ртути, потому что давление воздуха на высоте меньше,» - писал в инструкции Блез Паскаль.
19 сентября 1648 года около 8 часов утра к Перье присоединились другие участники этого эксперимента: аббат Бонье, два крупных городских чиновника Лавилль и Бегон, а также врач Лапорт. Все они были не только известными и уважаемыми жителями города, но и учёными. В самом низком месте города, монастырском саду они отметили уровень ртути в трубках. Одну трубку Перье оставил своему отцу, чтобы тот в саду наблюдал за тем, что происходит с ртутью, и, взяв другую, отправился вместе с участниками опыта на вершину горы. Вскоре Перье и его спутники с радостным удивлением наблюдали, как во время подъёма опускается в трубочке ртуть. До вечера они повторяли этот опыт: спускались вниз и снова поднимались в гору в различных местах и при разных погодных условиях: в тумане, под ярким солнцем и на открытом ветрам месте. Но при подходе к вершине горы ртуть опускалась обязательно до одного и того же уровня. Запись своих наблюдений Перье переслал Паскалю. А Паскаль повторил опыт в Париже, забравшись на высокую башню.
Этот простой опыт объяснил многие непонятные явления в природе, и поэтому учёные назвали физическую единицу, которой измеряют давление, Паскалем.
С тех пор прошло более трёх столетий, но мы по-прежнему вместе с физиками и математиками продолжаем пользоваться гениальными открытиями Блеза Паскаля.
Источник: В. Воскобойников «Жизнь замечательных детей», Москва, Оникс, 2006
ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕКА, ОТКРЫВШЕГО ДВЕРЬ В УДИВИТЕЛЬНЫЙ МИР ДРЕВНЕГО ЕГИПТА
Когда великий учёный Франсуа Шампольон был маленьким, родственники дали ему прозвище «египтянин». Они, конечно, не знали, что однажды Шампольон расшифрует письмена Египта и откроет для нас древнюю, таинственную историю этой страны. Прозвище ему дали из-за смуглой, слегка желтоватой кожи.
В первый раз он удивил взрослых, когда ему исполнилось пять лет. К этому возрасту он уже знал наизусть некоторые отрывки из Священного Писания - Библии. Однажды папа уехал торговать книгами, а мама занималась хозяйством. У пятилетнего Франсуа был ещё старший брат по имени Жак Жозеф, ему как раз отметили семнадцать, и он любил читать учёные книги. В тот день он сидел дома за чтением, а рядом лежала раскрытая Библия.
- Покажи мне страницу с молитвой «Отче наш», - попросил маленький Франсуа.
И брат ему показал.
Следующую половину дня Франсуа тихо сидел над Библией, водя пальцем по строчкам и что-то нашёптывая.
- Что ты там шепчешь? - удивлялся старший брат.
- Я? - не сразу отвечал младший. - Я узнаю буквы.
К обеду Франсуа явился очень счастливый.
- Теперь я могу прочитать любую книгу, - объявил он.
- Не хвастайся, — ответила мама, - Господь не любит, когда маленькие дети хвастают понапрасну.
- А я не понапрасну, - браво проговорил Франсуа.
Он взял газету, которая лежала тут же, и сразу начал её читать, да так это у него получалось легко и быстро!
— Так вот зачем ты брал Библию! — удивился старший брат. — Ты приложил слова молитвы к буквам и понял, что они значат.
— Это же чудо! Настоящее чудо! — поразилась мама. — Я никогда не видела, чтобы ребёнок сам научился читать. Этому долго учат в школе.
Взрослые были уверены, что как только Франсуа Шампольон пойдёт в школу, так все учителя станут расхваливать его способности и тут же засияет во всём блеске его слава. Но ничего этого не случилось. В школе маленькому Франсуа было ужасно скучно. Там заставляли заучивать наизусть одни и те же места из книг, а когда ученик Шампольон сказал, что хочет читать про другое, его больно наказали розгами. С тех пор он тихо и молча сидел на уроках, думая о чём-то своём, и отвечал невпопад.
- Вы заблуждались насчёт способностей своего сына, - сказал учитель, встретив однажды на улице отца маленького Франсуа, - ваш сын учится хуже всех!
В это время старший брат Франсуа жил уже в другом городе, в Гренобле. Он увлекался разными языками и наукой археологией. Брат приехал навестить родственников, и отец рассказал ему о семейной печали.
- Не может такого быть! Мой братишка — самый способный мальчик из всех, которых я знаю, И если так, я возьму его с собой. У нас в городе открылась хорошая школа. Старший брат забрал маленького Шампольона с собой, и здесь у Франсуа началась новая жизнь. В гренобльской школе учителя вместе с учениками весело и как бы играя изучали разные языки. И новый ученик так увлёкся этой игрой, что скоро легко заговорил на древнегреческом и латыни, потом на древнееврейском.
- Это большое счастье - учить вашего братишку, - говорили учителя Жаку Жозефу, - он поражает нас своими способностями. Он готов заниматься целые сутки, и уже сейчас познания его потрясают!
А маленькому Шампольону тогда только что исполнилось одиннадцать лет.
В те годы во Франции любили рассказывать про таинственную страну Египет. Французская армия под командованием Наполеона Бонапарта отправилась в Египетский поход, а вместе с ними ехали учёные, художники и писатели. Они увидели множество разных чудес, но больше всего их удивляли непонятные значки, которыми были исписаны стены храмов и глиняные кувшины, каменные плиты и тонкие, побуревшие от древности куски старинной бумаги - папируса, который делали из растения, похожего на тростник. Учёные и солдаты бродили среди древних строений Египта, и ни один человек в мире не мог им объяснить, для чего, зачем и почему стоят величественные пирамиды и лежат среди песков громадные каменные львы с человечьими головами. Неразгаданные тайны окружали их со всех сторон. Даже знаменитый учёный Фурье, который участвовал в Египетском походе и был секретарём Египетского института, ничего не мог толком сказать, когда вернулся во Францию.
Он поселился в Гренобле и посетил однажды класс, в котором учился маленький Франсуа Шампольон.
- Хорошая у вас школа, — сказал довольный Фурье. — Надеюсь, что и ученики тоже хорошие, все трудятся. Ведь как сказал великий Гомер: «Вечным законом бессмертных положено людям трудиться». Правильно я говорю, дети?
— Правильно, правильно! — дружно согласились все.
И только один, самый маленький, ученик вдруг замотал головой и проговорил:
— А вот и нет, совсем неправильно.
— Это кто же у вас такой смелый? — удивился знаменитый Фурье.
— Это Шампольон, у него на всё особое мнение! — стали объяснять дети.
— И какое же особое мнение у тебя сегодня? — спросил учёный. — Разве ты не согласен с великим Гомером?
— С Гомером я согласен, — ответил Шампольон. — Только эти слова сказал не Гомер, а Гесиод. А продолжил он так — И маленький Шампольон продекламировал на древнегреческом: — делай, что я говорю, за работой работу свершая!
- Буду рад тебя видеть у себя в гостях. Заодно проверим, кто из нас прав, - предложил учёный.
В тот же вечер маленький Шампольон был у него дома.
- Ты прав, те стихи сочинил Гесиод, а не Гомер, - встретил его хозяин дома. - Не хочешь ли посмотреть коллекции удивительных предметов, которые я привёз из Египта?
И знаменитый академик стал показывать одиннадцатилетнему школьнику свою гордость - обломки каменных плит с таинственными то ли письменами, то ли просто значками, бережно расправленные полуистлевшие папирусы, исписанные такими же знаками.
- По всему видно, это какие-то важные сообщения из того древнего времени, — сказал Фурье, — только знать бы какие!
- Разве вы не смогли их прочитать? - удивился маленький Шампольон.
- Никто в мире не может их прочесть, - печально пожаловался академик.
- Если так, — уверенно проговорил школьник, - тогда я прочту их. Прочту, когда вырасту.
На этом они в тот день и простились.
Маленький Шампольон вернулся домой и сразу из библиотеки брата взял десяток толстых научных томов. Он еле донёс их до своей комнаты.
- Зачем тебе столько? - удивился брат. — Возьми один, потом, через неделю, другой...
- Эти книги я должен прочитать за неделю.
- А что ты хочешь делать с собаками? - удивился брат, увидев обложку верхнего тома.
- Там, среди иероглифов, нарисованы собаки и птицы, про них я тоже хочу знать всё.
С этого дня Франсуа Шампольон начал так заниматься, что старшему брату становилось страшно.
- Ну-ка бросай занятия, начинай бездельничать, - сердился брат.
- Слышал поговорку: «делу время — потехе час»? А ты? Сколько ты тратишь на потеху? даже секунды не тратишь! Так жить нельзя, - выговаривал старший брат.
А Шампольон продолжал жить именно так. Через год, когда ему как раз исполнилось двенадцать, он напечатал свою первую книгу — «История знаменитых собак». И одновременно составил большую таблицу — «Хронология от Адама до Шампольона-младшего».
Эта таблица была настоящей научной работой. Он уточнил в ней кое-какие даты великих
событий, расставил их по порядки и школьные учителя сразу стали пользоваться таблицей своего ученика.
- Приходите немедленно ко мне домой, - сказал ему однажды академик Фурье. - То, что я вам покажу - очень важно.
И Фурье показал Шампольону картонную копию надписи со знаменитого Розеттского камня, который и сегодня хранится в Лондоне, на первом этаже в большом зале Британского музея. Одна сторона его отполирована до блеска, и на ней были выбиты три непонятные надписи.
Камень нашёл в Египте в 1799 году солдат, который по приказу офицера копал землю поблизости от городка Розетта. Потом плиту бережно упаковали, отправили в музей, а там на лист картона старательно перерисовали все три надписи. И теперь этот лист лежал на столе у Фурье.
- Взгляните внимательно, мой юный друг, - сказал академик, - не помогут ли вам эти письмена? Мне прислали их из Лондона.
Шампольон взглянул на надписи и запомнил их навсегда. Теперь, что бы он ни делал, куда бы ни шёл, надписи словно горели в его голове огненными знаками. И однажды к нему пришло озарение. Он понял, на каком языке нужно читать иероглифы. Уж конечно, не на китайском! Их нужно читать на древнеегипетском, то есть на коптском! Ведь кто такие копты? Это те самые древние египтяне, которые жили вдоль реки Нил тысячи лет и ухаживали за своими полями да огородами. Однажды их завоевал Рим, потом их сделали христианами, и когда пришли новые завоеватели — арабы, копты сохранили свои старинные обычаи. В деревнях обычаи и язык сохраняются долго, не то что в городах, где каждый день придумывают новые слова и меняют моды. Великих фараонов уже не было почти две тысячи лет, а крестьяне, говорившие на их языке, сохранились!
Шампольон как понял это, так сразу побежал домой и уже по дороге повторял слова, которые он прочитал по-коптски. Ведь лучше его этот язык не знал никто, он даже во сне говорил по-коптски.
Первым словом было имя царя - Птолемей. Оно во всех трёх надписях помещалось в рамочке. Ещё Шампольон догадался, что хотя надписей и три, но сделаны они только на двух языках — по-гречески и по-египетски. Просто египетские слова повторяются два раза: первый раз очень древними знаками, а второй — теми, во что превратили их писцы за тысячу лет, чтобы скорее писать, И понял он также, что кое-где один иероглиф - это целое слово, а кое-где только буква.
Скоро откопали ещё один камень с греческой и египетской надписью. Там также повторялось царское имя Птолемей, а ещё было имя Клеопатра.
Шампольон подставил буквы под знаки египетских надписей и с их помощью прочитал всё, что было на обоих камнях.
Так он открыл ключ для чтения иероглифов. Это был ключ ко всей египетской истории, всей культуре. Скоро Шампольон написал египетскую грамматику и египетский словарь. Получился грандиозный труд. Зато теперь любой школьник при желании мог выучить язык, на котором говорили фараоны, и прочитать надписи на пирамидах, вазах, памятниках, прочитать египетские папирусы. Любой школьник узнал теперь имена фараона Тутанхамона и его жены - красавицы Нефертити. А мы можем прочитать самую первую в мире сказку, которую записали в Египте, самую первую в мире повесть и письма египетских учеников, которые жили четыре тысячи лет назад! Каждый человек на Земле сегодня может узнать удивительную историю Египта.
Источник: В. Воскобойников «Жизнь замечательных детей», Москва, Оникс, 2006
ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕКА, БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ ЛЮБИВШИМ МУЗЫКУ
Сила музыки может быть еще более значительной, чем об этом пишут исследователи. Нет сомнений в том, что исследования Альфреда Томатиса, доктора медицины выявили наиболее существенные факторы целебного воздействия звуков, музыки и «эффекта Моцарта» в частности.
Пятьдесят лет гот французский врач посвятил исследованию того, что такое человеческое ухо, сколь многообразны размеры и показатели процесса слушания. Помощники считают его Энштейном звука, Шерлоком Холмсом звуковой детекции. Для многих пациентов он просто «доктор Моцарт». За время интенсивной работы Томатис принял более ста тысяч пациентов в своих «центрах слушания», разбросанных по всему миру и предназначенных для людей с недостатками слуха и голоса, а также для устранения проблем, связанных с обучением. В головной конторе в Париже он работает с огромным количеством людей, включая профессиональных музыкантов, детей с психологическими и образовательными недостатками, а также с теми, кто мучается от сильных травм головы. Его новаторский подход к изучению человеческого уха привел к созданию новых методов обучения, исцеления и реабилитации.
Достижений Томатиса множество. Он был первым, кто понял суть физиологии слушания в отличие от понятия слуха. Он прояснил значение преимущественно роли правого уха в контроле речи и музыкальных способностей и разработал специальные методы для повышения его функций. Сделал открытие, которое состоит в том, что «голос может воспроизвести только то, что ухо способно услышать», теорию, которая широко применяется в развитии человеческой речи. Над ней сначала иронизировали, а затем она стала общепризнанной и был зарегистрирован «эффект Томатиса» во Французской академии медицины. Он разработал новую модель человеческого уха и вестибулярной системы, а также показал ее влияние на способности человека балансировать и регулировать мышечные перемещения.
Однако его самым существенным вкладом в науку было распознавание того, что эмбрион человека обладает способностью слышать звуки, находясь в утробе матери.
Когда Томатису было едва за тридцать, научное любопытство привело его в мир эмбриологии, где он обнаружил, что голос матери служит невидимой звуковой связью для развивающегося плода и существенным источником питания. Далее это привело к разработке специальной методики, которую он назвал «второе звуковое рождение». Суть ее состоит в том, чтобы воспроизвести звуки, которые плод слышал в утробе, для того чтобы дать дальнейшее развитие слуховым и эмоциональным способностям ребенка с целью устранения всевозможных заболеваний.
Эта история начиналась в начале 1950-х годов, когда Томатису стало известно о новаторской работе английского педагога В. Е. Негуса. Он обратил внимание на то, что птенцы, которые попадают в гнезда других птиц, перестают петь или начинают подражать звукам птиц, которые их выращивают. Это натолкнуло Томатиса на мысль исследовать роль звуков в развитии плода и задаться вопросом, не связаны ли проблемы послеутробного развития, в особенности аутизм и проблемы с развитием языка и речи, с нарушениями внутриутробного общения или внутриутробными травмами.
В разрез с существовавшими тогда медицинскими воззрениями Томатис заявил, что эмбрион способен слышать. Невзирая на иронические насмешки своих коллег, которые стали считать его чем-то вроде ренегата, он продолжал натаивать на своих выводах и обнаружил, что человеческое ухо начинает развиваться уже на десятую неделю беременности и функционирует тогда, когда плоду исполняется четыре с половиной месяца. Для того чтобы измерить акустические воздействия, существующие в утробе, Томатис разработал специальную, подводную систему, в которой использовались микрофоны, громкоговорители и большие листы специальной пористой резины, которая воспроизводила эффект воздушных «карманов».
«Плод способен воспринимать весь спектр низкочастотных звуков, — объясняет Томатис в своей книге “Сознательное ухо”, которая является по сути его творческой автобиографией. — Пространство звуков, в которое погружен эмбрион, отличается чрезвычайным богатством всевозможных оттенков... Внутренние шумы, движение лимфы во время пищеварения, сердечные ритмы, которые носят характер галопа. Он воспринимает ритмичное дыхание как далекий шум прибоя и водных потоков. И в этот контекст вливается голос матери». Томатис сравнивает весь этот «концерт» со звуками африканских прерий или буша в предвечернее время, когда они полны далеких призывов, всевозможных шорохов и хлопанья крыльев. Когда такая аудиоголосовая связь организована правильно, то человеческий зародыш обретает чувство безопасности, основанное на этом постоянном диалоге, которое гарантирует ему гармоничное и спокойное созревание.
Далее Томатис заметил, что после рождения младенец часто находится в пассивном состоянии лишь недолгое время, до тех пор пока мать не начнет говорить. «В этот момент дитя оживает и всем телом тянется к матери... Новорожденный реагирует на звук конкретного голоса, единственного голоса, с которым он познакомился еще будучи в утробе». Инстинктивно чувствуя это, мать начинает петь младенцу песни, убаюкивая его колыбельной, прижимая его к своей груди под звук сладких мелодий, используя всевозможные детские стишки для ускорения его развития.
Предполагая, что разрыв этой естественной цепочки звуковых контактов может стать причиной детский недугов, Томатис начал искать пути для того, чтобы воссоздать весь этот звуковой фон, который существовал вокруг младенца в утробе матери. До рождения младенец слышит звуки, будучи погружен в жидкую среду. Спустя десять дней после рождения, когда жидкая оболочка плода рассасывается, младенец начинает слышать уже в воздушной среде. Наружное и среднее уши привыкают к воздуху, в то время как внутреннее ухо сохраняет водную среду околоплодной жидкости, в которую оно было погружено в течение девяти месяцев. Используя примитивные электронные устройства, Томатис воспроизвел звуковую среду, которая воздействует на развивающийся плод. Записав голос матери, он с помощью специальных фильтров выделил все низкочастотные звуки, воссоздав таким образом звучание голоса в том виде, как оно воспринималось в утробе. Результаты были поразительные: вместо голоса матери он вдруг услышал звуки, напоминающие мягкий зов, эхо и шуршание, похожие на звуки африканской саванны, которые он уже выделил ранее.
Как и у многих первопроходцев, детство Томатиса было полно предзнаменований того, чем ему придется заниматься в жизни. Сын итальянки и француза, Альфред чуть не умер во время родов в Ницце в 1920 году. Когда бабушка схватила младенца за ухо (вот предвидение!), родители и врач поняли, что ребенок жив. Так как его отец был оперным певцом, Томатис рос в музыкальной среде. Он не стал музыкантом, но сделал за четверть века столько для того, чтобы дать людям исцеляющую силу музыки, сколько никто другой, дав возможность совершенно глухим людям ощутить всю ее прелесть. Использование материнского голоса, музыки Моцарта и григорианских песнопений позволило людям с дефектами родиться заново, осваивать и изучать окружающий мир.
Источник: Дон Кэмбелл «Эффект Моцарта», Минск, ООО «Попурри», 1999
ДВЕ ИСТОРИИ ФИЛОСОФОВ, КОТОРЫЕ ЗНАЛИ, ЧТО МИР - ЭТО ПРОЦЕСС НЕПРЕРЫВНОГО ДВИЖЕНИЯ И ИЗМЕНЕНИЯ
Гераклит – это грек, родившийся в 530 году до н.э. в портовом городке Эфес, сегодня находящемуся в Турции, в состоятельной и знатной семье. Достигнув зрелости, Гераклит отказался от своего социального статуса, удалился в горы и начал записывать положения радикально новой философии (которые он позже анонимно оставит на ступенях храма под покровом ночи). В то время наиболее почитаемым философом Греции был Парменид, который убежденно верил в невозможность перемен. «Hen ta panta — все едино», — писал он. Нет небытия, есть только бытие. Его философия известна как «покой Парменида», или «неподвижность Парменида».
Можно вообразить, насколько утешительной подобная философия была для многих греков. Она означала, что жизнь стабильна, фактически неизменна и, безусловно, предсказуема. Более того, это была философия, казавшаяся вполне разумной, во всяком случае, исходя из стандартов древней Греции.
Тем не менее Гераклит считал, что Парменид ошибался. Его ответ был: «Panta rei — все течет». «Нельзя дважды вступить в одну и ту же реку, — написал он, — потому что новые воды непрестанно текут к тебе». Он также сказал: «Солнце обновляется ежедневно. Все изменяется». Философские дебаты между Гераклитом и Парменидом вызвали горячие споры по всей Греции. В каком-то смысле они продолжаются и по сей день.
Конечно, сегодня большинство признает, что Гераклит был прав — все изменяется. Сегодня мы знаем о движении континентов, мутации генов, трансформации химических элементов и образовании черных дыр. Мы не забредаем в реку так часто, как Гераклит, но, плавая в волнах Интернета, знаем, что, если мы выйдем из его течения хоть на миг и затем погрузимся вновь, сама природа времени и пространства может оказаться иной.
В действительности, мир сегодня меняется намного быстрее, чем во времена Гераклита. Первый скачок произошел, когда мир аграрный превратился в мир индустриальный. Второе, намного более существенное изменение, — случилось при переходе от индустриальной эры к эре цифровой информации. В то время как электричеству и телефону потребовалось около полувека, чтобы войти в дом к половине населения США, электронную почту и DVD большинство американцев освоили всего лет за десять.
Всего лет за десять? Судя по нынешним темпам развития событий, вскоре счет пойдет не на годы, а на месяцы.
Это касается не только продуктов, но и целых компаний. Экономист Йозеф Шумпетер придумал термин «творческое разрушение» для описания цикла жизни и смерти компаний. В последнем поколении этот феномен экспоненциально возрос. Не так давно компьютерные фирмы выпускали свои новые модели каждые два года. Потом каждый год, затем раз в полгода, а сейчас—почти постоянно.
Действительно, товары модифицируются в ответ на каждое изменение во вкусах публики. Люди меняют профессию и образ жизни как никогда раньше. Идеи все стремительнее входят в моду и мгновенно теряют популярность. Вы помните времена, когда фабрики были построены из кирпича, а банки — из гранита и мрамора? В наши дни фабрики смоделированы заранее, корпоративные офисы не имеют стен, а банки — что ж, многие банки (и рынки акций) — более не нуждаются в физическом пространстве. Они прекрасно выживают в виртуальном мире.
Так что река и в самом деле беспрерывно течет, но намного быстрее, чем Гераклит мог себе вообразить.
Второй философ, к которому я обращаюсь, — это Фрэнсис Бэкон. Он жил с 1561 по 1626 год и был современником Шекспира. Тогда как великий бард вкладывал свои мысли в уста персонажей, которыми населял подмостки театра «Глобус» (и уснащал ими свои многочисленные сонеты), Бэкон был плодовитым эссеистом. Не существовало темы, которая бы его не интересовала. Он писал о влюбленности, обуздании гнева, о зависти и здоровье, жизни и смерти. Также некоторое время он был генеральным прокурором Англии.
Бэкон наиболее знаменит своими трудами о новом способе научного мышления и освобождении знаний из тисков природы. Метод, который он пропагандировал, «научный метод», состоял в выдвижении гипотезы, которую можно либо подтвердить, либо опровергнуть экспериментально. Во времена, когда он предлагал этот индуктивный способ рассуждений (он назвал его «novum ogranum» — новый органон), самые блестящие ученые Англии — даже те, кто преподавал Бэкону в Оксфорде, — верили, что обо всем уже давно написал Аристотель, и если у вас возникал вопрос, ответ можно было найти в его трудах. Бэкон рассказывает историю о том, как группа монахов решила определить, сколько в среднем бывает зубов у лошади. Когда оказалось, что Аристотель не коснулся этой темы в своих работах, один из монахов предложил отправиться на конюшни и пересчитать зубы у находившихся там лошадей. Бэкон, который, конечно, мог преувеличивать, утверждает, что монах был изгнан из ордена за это возмутительное предложение.
... Именно Фрэнсис Бэкон первым воскликнул: «Знание—сила».
Если Гераклит доказывал не только необходимость, но и неизбежность перемен, то Бэкон пошел еще дальше, утверждая, что мы можем изучать их в природе, а благодаря экспериментальному опыту, научиться создавать по своей воле. Сегодня Бэкон считается основателем научного мышления. Он верил, что экспериментаторство может быть трудом многих, которые станут опираться на опыт предшественников, и что этот процесс улучшит жизнь всего человечества.
В то же время этот поразительный человек сказал: «Мы обязаны подчиняться силам, которыми хотим управлять». Бэкон признавал, что существуют внешние влияния — природа или естественные изменения, которые мы должны понимать, чтобы подчинить их себе. Его смирение означало приятие окружающей реальности.
Несколько раз мне случалось работать с Бертраном Пиккаром, который первым облетел мир на воздушном шаре, и он объяснил, что когда вы находитесь где-нибудь над Тихим океаном и вам необходимо повернуть воздушный шар вправо, у вас нет энергии для того, чтобы это сделать. Единственный способ — найти ветер на другой высоте. Вас вытолкнет туда воздушная струя нагрева шара. О чем-то подобном и говорил Бэкон. Отношения компании с Интернетом или глобализацией аналогичны этому принципу — компания не может изменить структуру Интернета, но должна подчиниться правилам сети для того, чтобы использовать ее.
Когда Бэкон развил идею о том, что существующее положение вещей можно изменить, его воображение унеслось вперед к огромному количеству возможностей. Только подумайте, пятьсот лет назад Бэкон уже всерьез задумывался о том, что рано или поздно мы сможем добиться следующего:
• замедлить процесс старения
• увеличить продолжительность жизни
• лечить болезни, прежде считавшиеся неизлечимыми
• поднять порог болевой чувствительности
• менять настроение и внушать ощущения счастья
• увеличить и улучшить потенциал мозга
• трансплантировать один вид существ в другой
• создать новые виды существ
• ускорить процессы роста
• производить новые виды тканей для одежды
• создать искусственные минералы
• научить людей счастливо и продуктивно работать вместе и т.д., и т.п.
Если Гераклит ясно понимал то, что есть и то, что будет, то именно Бэкон впервые высказал идеи о том, что делать с будущим.
Источник: Люк де Брабандер «Забытая сторона перемен. Как творческий подход изменяет реальность», Москва, Претекст, 2006
… Мы расскажем вам замечательную историю о Терри Фоксе.
Когда ему было всего 18 лет, у Терри обнаружили остеосаркому — быстро дающую метастазы раковую опухоль, часто поражающую конечности и способную распространяться на легкие, мозг или печень. Пережив первый ужас, Терри понял, что у него есть две возможности: оставить надежду и ждать смерти или найти смысл в своей жизни, даже если она окажется совсем короткой. Он выбрал второй вариант. Развитие рака означало, что он потеряет ногу. Лежа на больничной койке, Терри мечтал о том, как пробежит через всю Канаду. Наступил день, когда Терри решил осуществить свою мечту. И это видение будущего стало началом нового этапа.
У Терри появилась настоящая цель. У юноши осталась одна нога, но он решил, что это не помешает совершить «Марафон надежды», так он назвал свой забег. Он поставил целью собрать миллион долларов на исследование рака. Ему удалось получить 24,6 миллиона!
Терри нашел цель настолько значительную, что она изо дня в день поддерживала его морально и физически. Сила мечты вела его к поразительным высотам продуктивности. На одной здоровой ноге и протезе он научился бегать. Его движения скорее напоминали своеобразные прыжки. Возникало ощущение, что он встает на цыпочки.
Бежал Терри в шортах, не скрывая искусственную ногу, что смущало людей и вызывало у них неоднозначные чувства. На вопрос, зачем он так поступает, Терри отвечал: «Я такой, почему я должен скрывать это?». Забег начался 12 апреля 1980 г., Терри пробегал настоящую марафонскую дистанцию почти каждый день, в целом покрыв расстояние в 3339 миль за 143 дня, — фантастическое достижение! Сделав это, он подарил надежду тысячам людей по всему миру.
Возможно, вы спросите: «Что мне делать со своей жизнью? Зачем я живу?» Важные вопросы, разве не так?
ВЫЗОВ
Пусть другие влачат свои маленькие жизни, но не вы.
Пусть другие спорят о пустяках, но не вы.
Пусть другие плачут от мелких обид, но не вы.
Пусть другие оставляют свое будущее на усмотрение посторонних, но не вы.
Джим Рон
Источник: Кэнфилд Д., Хансен М.В., Хьюитт Л. «Сила фокуса. Как поражать деловые, личные и финансовые цели с абсолютной точностью», СПб, Питер, 2005
Вы не мoжeте начинать темы Вы не мoжeте отвечать на сообщения Вы не мoжeте редактировать свои сообщения Вы не мoжeте удалять свои сообщения Вы не мoжeте голосовать в опросах
Движется на чудо-технике по сей день
Соблюдайте тишину и покой :)
1999-2019