Ну вот и всё :)
Эти Форумы Лотоса завершают своё существование, как и было запланировано Новые Форумы Лотоса ждут всех и каждого. Новый подход, новые идеи, новые горизонты.
Если хотите продолжать старые темы, то открывайте их на новом форуме под тем же названием и оставляйте в первом сообщении ссылку на старую тему.
Пейзаж в тумане / Landscape in the Mist (1988) [DVDRip]
Название: Пейзаж в тумане
Оригинальное название: Landscape in the Mist (1988)
Год выхода: 1988
Жанр: Драма
Выпущено: Франция, Италия, Греция
Режиссер: Тео Ангелопулос /Theodoros Angelopoulos/
В ролях: Таня Палайологлу /Tania Palaiologou/, Михалис Зеке/Michalis Zeke/, Алики Георгули/Aliki Georgouli/, Димитрис Каберидис/Dimitris Kaberidis/, Вассилис Коловос/Vassilis Kolovos/, Ллиас Логотезис/Ilias Logothetis/, Герасимос Скиадарессис/Gerasimos Skiadaressis/
Продолжительность: 1:59:32
Перевод: Профессиональный (двухголосый)
О фильме:
Цитата:
Внешний вид, как известно, обманчив.
История, рассказанная Тео Ангелопулосом в фильме , на вид простая детская история. Брат и сестра, сбежавшие из дома, от матери - девочка лет одиннадцати и мальчик лет пяти,- бредут по дороге строго на север, из Греции в Германию, где, как им кажется, живет их отец. После многочисленных злоключений они достигают вожделенной границы...
Даже не вдаваясь в особые глубины, можно сразу догадаться, что перед нами развернутая метафора. Хотя бы потому, что Греция и Германия просто не граничат. Не говоря уже о том, что архетипический мотив дороги влечет за собой обобщения сколь угодно широкие. В данном случае они настолько широки, что приходится утверждать: картина Ангелопулоса не только не для детей, но, в конечном счете, и не про детей.
Цитата:
Сказка-притча об утрате мифологического времени и потере культурных ценностей «золотого века» цивилизации...
Цитата:
«...Бывают такие моменты, когда все наши тщательно выверяемые и педагогически обоснованные рассуждения о детском и недетском кино вдруг рушатся, ибо практика подсказывает пример, не укладывающийся ни в одну, даже самую искусную концепцию.
Двое: девочка лет двенадцати-тринадцати и ее пяти-шестилетний братишка бредут через всю страну на север, чтобы сесть в поезд и уехать к отцу в ФРГ.
Южная зима, напоминающая нашу позднюю осень. Длинные шоссе, поливаемые дождем, пустынные, слегка замусоренные пляжи: не сезон. Гулкие вокзалы и деревенские, забитые товарняком полустанки. Непарадная, неканоническая Греция, почти не отличимая от любой географической точки унифицированного цивилизацией пространства. Чуть отстраненная, сумеречная реальность, похожая и не похожая на явь, как бывает во сне.
Костистый, обезьяноподобный шофер-дальнобойщик подсаживает детей в свою машину, им по пути. Но это только видимость человеческого участия. Во время остановки шофер заглянул в придорожное кафе, спросил еды и бутылку вина. Когда же утолил голод и жажду, зазвал девочку в крытый фургон. На глинистой, размытой дождями обочине стоит грузовик. Безлюдье, низкое серое небо. Из-под мокрого брезента, воровато оглядываясь, выскакивает шофер. Пауза мучительно затягивается. Наверное, девочки уже нет в живых? Но вот брезент тихонько дрогнул. Медленно, невыносимо медленно появляются тонкие ножки в детских чулочках и бесформенных башмаках. В летаргическом оцепенении девочка разглядывает запачканную кровью руку.
Я не знаю более трагической сцены насилия в сегодняшнем, богатом кошмарами кинематографе...
Ангелопулос заставляет нас почувствовать, как зарождается в сознании ребенка смутная связь между явлениями, страшная тем, что она представляется естественной, единственно возможной. Мир устроен так — и ребенок терпеливо покоряется злу. Оно так огромно, так неотвратимо, что все равно настигнет и раздавит...
Маленький полустанок. Отсюда можно доехать до границы. Но нет денег. На платформе предается безделью солдат. Девочка медленно подходит к солдату — и называет сумму. Ровно столько стоит билет до границы.
В ответ солдат не произносит ни слова, но блестяще сыгранная им сцена — маленький шедевр, драма в драме, со своей завязкой, борьбой противоречивых страстей.
По Станиславскому мы могли бы теперь рассказать об этом солдате все: о молодости и казарме, о тоскливых армейских буднях, о подавленных желаниях и бедности родительского дома, оставшегося где-то далеко. Вокруг безлюдно, только крашенные ржавым суриком товарные составы. Солдатская жизнь бедна радостями, а молодость требует свое. Никто не узнает, значит, преступления как бы и не будет?
И тут в фильме, в мире, похожем на давящий сон-преследование, блеснул слабый луч надежды. Солдат кладет деньги на ступеньки вагона — и уходит. Двое юных героев продолжают свой путь, спаянные единством своего детства, отгороженностью от остальных.
Повстречавшийся им на пути парень находит среди мусора, несомого ветром по улицам, обрывок фото- или кинопленки. Пленка — брак, на ней едва видно что-то мутное, неразборчивое. Новый знакомый начинает фантазировать: вот река, дерево в тумане...
Появление этого нечаянного встречного завершит еще один виток странствий и возвестит о событии: возникновении первой детской любви. Развитие души, как всякий природный переход в новое качество, суть потрясение, здесь боль души подчас неотличима от радости, и то непонятное, что происходит, страшит. Еще виток — и ревность, и отсутствие взаимности, переживаемое как предательство. Так узнают о недостижимости желанного счастья. Счастья нет, но есть сладкая горечь понимания и сочувствия, которая, впрочем, его не заменяет.
Мир не знает, куда идет. Наши герои на границе, ночь, черная река, шарящий прожектор, чья-то отрывистая команда, стрельба. Огромная машина зла продолжает свою работу. После выстрелов долгая тишина. Думаешь, что дети погибли.
Но нет: за кадром раздается голос девочки, зовущей брата. Лодка достигла берега. Экран постепенно наполняется светом осеннего туманного утра.
И — дерево, прекрасное и нездешнее, как на картине Брейгеля.»
История, рассказанная Тео Ангелопулосом в фильме «Пейзаж в тумане», на вид простая детская история. Брат и сестра, сбежавшие из дома, от матери — девочка лет одиннадцати и мальчик лет пяти,— бредут по дороге строго на север, из Греции в Германию, где, как им кажется, живет их отец. После многочисленных злоключений они достигают вожделенной границы и гибнут, переходя ее.
Даже не вдаваясь в особые глубины, можно сразу догадаться, что перед нами развернутая метафора. Хотя бы потому, что Греция и Германия просто не граничат. Не говоря уже о том, что архетипический мотив дороги влечет за собой обобщения сколь угодно широкие. В данном случае они настолько широки, что приходится утверждать: картина Ангелопулоса не только не для детей, но, в конечном счете, и не про детей.
Критик Нина Зархи блистательно точно заметила, что Греция «Пейзажа в тумане» — это страна, где сошлись начало и конец мира. Какие-то трубы, какие-то вышки, какие-то безликие, бессмысленные строения, ошметки убогой урбанистической цивилизации,— и все это на фоне дивной гармонии гор и моря, нищей, поруганной, величавой природы.
В фильме почти нет крупных планов, герои как будто бы сливаются с окружающим миром, образуя почти физически ощутимое целое. Как будто бы не они, а вся Греция устремилась на север, где, едва различимый в тумане, брезжит иной, лучший пейзаж.
Перед нами одна из магистральных мифологем европейской культуры, только перевернутая ровно на 180 градусов. Тоска по прекрасному миру, по земному раю, где и по сей день длится золотой век,— это тоска Севера по Югу, той же Германии по Греции и Италии. «Kennst du das Land?..» (Ты знаешь край?..) — слова из гетевской «Песни Миньоны» про край, где мирт и лавр, и «апельсин златой как жар горит под зеленью густой».
Но ни лавра, ни мирта мы не увидим в фильме Ангелопулоса. Лишь пустыня земли да пустыня воды в этом оставленном раю. Лишь поднимется вдруг из понтийских вод мраморный обломок гигантской руки, напугает на миг своей ирреальностью, как чудовище Андромеду, покачается величаво на волнах и будет унесен невесть откуда взявшимся вертолетом, осенив на долгом лету лагуну последним языческим благословением.
Впрочем, край из «Песни Миньоны», хоть и имеет зримые очертания любимого юга,— это, конечно, не земной, а небесный парадиз. И тоска Миньоны — тоска по абсолютной гармонии, тоска дольнего мира по горнему, тоска души, рвущейся из своей телесной оболочки.
Чем дальше смотришь фильм Ангелопулоса, тем отчетливее понимаешь, что в нем одна героиня — девочка Миньона. И ее слиянность с внешним миром исполнена трагического внутреннего противоречия. Это слиянность души с телом, которым душавсе больше и больше тяготится и от которого в конце концов хочет избавиться.
Взаимоотношения героини с пространством — центральные в фильме. Здесь будут две вехи, определяемые соответственно Злым и Добрым Спутником.
Злой Спутник — пожилой шофер, подобравший детей в дождь на дороге, жестоко и нелепо надругается над девочкой. Но это еще не самое страшное надругательство. Изнасилованная, она не потеряет потребности любить. Объектом ее любви, детской и смутной, станет Добрый Спутник, юноша актер, принявший в судьбе детей самое живое участие.
Измену Доброго Спутника трудно назвать «изменой». Он ничего девочке не обещал, никак ее не обнадеживал; у него своя собственная жизнь, со своими интересами и влечениями. Но именно эта «измена» станет роковой, определит отнюдь не «случайную» гибель девочки.
Сцена «измены» — лучшая в фильме — сделана Ангелопулосом исключительно тонко и мастерски. Герои приходят на толкучку продавать мотоцикл. Взад и вперед ездящие мотоциклисты гудят, как будто зовут кого-то, создавая странное, необъяснимое напряжение.
И здесь снова, перекликаясь с обломком мраморной руки, как бы в рифму возникнет античная реминисценция, и мы поймем, что Доброго Спутника совсем не случайно зовут Орестом. И совсем не случайно эти кожаные и джинсовые мотоциклисты, вроде бы такие современные, своей строгой симметрией напомнят ряд греческих всадников с красно-фигурной вазы.
Мотоцикл продан не будет, но вместе с несостоявшимся покупателем, красивым, внимательным молодым человеком, Добрый Спутник отправится в бар, захватив с собой и детей. В баре напряжение усилится.
До того момента спокойная, даже эпическая, камера станет нервной, выхватывая из темноты тела и лица. Все происходящее мы увидим глазами девочки, которая, оставленная одна, брошенная где-то на лестнице, ищет своего Доброго Спутника. Лица. Лица. Лица. И два таких же, почти ничем не выделяющихся лица, может быть чуть более чувственных, чуть более устремленных друг другу навстречу...
Гомосексуальный акцент троекратно усиливает «измену». И хоть ни поцелуев, ни объятий на экране не будет, напряжение достигнет высшей точки, и что-то навсегда оборвется, кончится во взаимоотношениях девочки с окружающим миром. Пространство станет ей бесповоротно враждебно. Оно вытолкнет, вышвырнет девочку на дорогу, по которой теперь один путь — к смерти, к невидимому, манящему пейзажу в тумане.
Мысль Ангелопулоса, как я ее понял, сводится к тому, что для души, олицетворенной девочкой, все земное — равно «доброе» и «злое» — одинаково не нужно и одинаково разрушительно. Душа хочет вырваться из тела, как свет хочет отделиться от мрака. (Библейское предание об отделении света от тьмы несколько раз повторяется в фильме в виде сказки, которую девочка рассказывает своему младшему брату.)
Ангелопулос снял картину не безупречного вкуса и отнюдь не лишенную недостатков. Не очень понятен младший брат, на экране его присутствие носит скорее служебный характер. Фильм местами слишком сентиментален и даже высокопарен. Быть может, это неизбежные спутники искусства Больших Задач, которому привержен Ангелопулос?
Но это издержки, а не суть. И здесь, быть может, нет личной заслуги режиссера. Его размышление прочно обеспечено всей предшествующей культурной традицией, в которой он органически существует, вроде бы особенно и не задумываясь об этом. Оттого так естественны ее суперамбиции: в эпоху постмодернизма, то есть в эпоху не текста, а примечаний, сказать о главном, о высшем, о сущностном. Сказать о Боге.
Не знаю, удалось ли это Ангелопулосу до конца. Но в современном кинематографе мне не приходилось видеть картины, где бы с такой силой и пронзительностью, с такой болью была бы выражена тоска души по иному миру. Тоска Миньоны:
«Ты знаешь край?.. Туда, туда с тобой
Хотела б я укрыться, милый мой!..»
Вы не мoжeте начинать темы Вы не мoжeте отвечать на сообщения Вы не мoжeте редактировать свои сообщения Вы не мoжeте удалять свои сообщения Вы не мoжeте голосовать в опросах
Движется на чудо-технике по сей день
Соблюдайте тишину и покой :)
1999-2019
